Евнухи в Византии

К этому списку можно добавить и других евнухов-пафлагонян. Иоанн Орфанотроф был не единственным евнухом в своей семье: его братья Георгий и Константин также были кастрированы[573]. Георгий стал протовестиарием, но еще более впечатляющую карьеру сделал Константин. При своем брате Михаиле IV он был дукой Антиохии, а также доместиком схол, но во время правления своего племянника Михаила V стал даже могущественней Иоанна. Это показывает получение им титула новелиссима, который ранее никогда не доставался евнуху[574]. Когда Михаил V лишился власти, Константин вместе с ним подвергся ослеплению. Число евнухов в этой семье увеличилось, когда Михаил V пришел к власти, потому что он оскопил нескольких своих родственников[575]. Кроме того, похоже, что дядя Симеона Нового Богослова также был евнухом. Именно он положил начало карьере Симеона во Дворце. Он был спальничим (китонитом) на службе императора, а следовательно, по всей вероятности, евнухом[576]. Вопрос о том, действительно ли был евнухом сам Симеон, всё еще остается дискуссионным[577]. Хотя Симеон был на императорской службе и стал спафарокувикуларием, его агиограф Никита Стифат не говорит прямо, что он был евнухом, хотя пишет, что после своей смерти Симеон явился монаху Филофею в видении как «седовласый, благообразный и почтенный евнух[578]». Еще один евнух, идентифицируемый как пафлагонянин, – Константин Фагица, которого Иоанн Орфанотроф отправил к Константину Далассину, чтобы заверить его в своих лучших намерениях[579]. Интересно также отметить сообщение хрониста XII века Георгия Кедрина о том, что во время голода в Понте в царствование Феодосия II пафлагоняне были вынуждены кастрировать и продавать собственных детей[580]. Хотя Кедрин относит это событие к V веку, ни один другой источник не сообщает об этом, так что, возможно, на него повлияла современная ему действительность.

Таким образом, в X–XI веках регулярно встречаются придворные евнухи, которые были пафлагонянами. Однако евнухи-византийцы происходили не только из этого региона. Примерами этого могут служить Никита из Писидии, который стал дукой Иверии в царствование Константина VIII[581], и Стефан Пергамин, который был одним из евнухов императрицы Зои Македонской, носил титул севастофора, стал стратигом-автократором и был сослан после обвинения в заговоре против императора Константина IX Мономаха[582]. Сам Никифорица был из фемы Вукеллариев[583]. Не следует забывать и Василия Лакапина, хотя мать его была иностранного происхождения. У кого-то может возникнуть соблазн привести и пример Петра Фоки, столь активного на военной сцене в Х столетии[584], но, как ясно дает понять Иоанн Скилица, Пётр не был членом семейства Фок по крови, а всего лишь одним из их рабов[585].

Известны также евнухи, которые, очевидно, были византийцами, хотя не указывается, откуда именно они происходили. При Михаиле IV евнух Георгий Проватá возглавил поход на Стефана Сербского[586]. Известно, что Провата – это знатная семья из Малой Азии[587]. Евнух Никита Ксилинит был логофетом дрома при императрице Феодоре из Македонской династии (1054–1056)[588]. Хотя происхождение его семьи неизвестно, ясно, что он был византийцем, поскольку его предки фигурируют в истории империи[589]. Митрополит Сиде – евнух Иоанн, играл ведущую роль при дворе Романа IV Диогена и Михаила VII Дуки, прежде чем был смещен Никифорицей, хотя и вернулся в фавор при Никифоре III Вотаниате[590]. Священнослужитель высокого ранга, он, по-видимому, был уроженцем империи. Если посмотреть на время после Никифорицы, то можно встретить, например, в царствование Алексея I Комнина (1081–1118) Евстафия Киминиана, который был великим друнгарием флота, и Льва Никерита, доверенное лицо императора, который стал дукой Паристрия[591]. А при Мануиле I Комнине (1143–1180) видный евнух Фома был родом с Лесбоса[592].