Эволюция

Ну скажи, что тебя от иных отличает?
Ты мне скажешь о сердце? Отвечу я: нет,
Нет и нет. Наша встреча – простая случайность.
Ты земная. Меня же манит звёздный свет.

Мне открыты секреты всего мирозданья!
Ты мне скажешь о сердце? Отвечу я: плоть.
Ведь даёт мысль одна достоверное знанье.
И советую чувства, как я, побороть.

У Вселенной, конечно же, есть архитектор —
Ты мне скажешь о сердце? Отвечу я: ум.
Это не солипсизм. Но глубоких аспектов
Тебе вряд ли понять, впрочем, как большинству.

О шипы моих чувств ты уже укололась;
Ты земная, о том говорю я опять.
Но боюсь разреветься, как мальчик, я в голос,
Если ты вдруг решишь мои плечи обнять.

Стихотворенье

О нет, не смешно уж от смехотворений,
Не будоражит от грехотворений,
Я равнодушен к психотвореньям,
Успехотвореньям, рыхлотвореньям.

И я всё пишу: то тихотворенья,
То вдруг закружится вихретворенье
В душе – до искр вспыхотворенья
И прочь уносит – лихотвореньем.

К чёрту!
Дайте такое мне стихотворенье,
Чтоб усмирить это сердце поэта,
Чтобы среди сотен тысяч дверей мне
Досталась одна – к покою и свету.

Иль в вечном походе за вдохновеньем
Блуждать суждено мне по мёртвым планетам?
Не свет, а лишь тень – моё стихотворенье.
Немая тень – свидетель света.

История камня

О чём ты спросил? Сколько лет нашей речке?
Не знаю, сынок, может, десять веков.
Но если желаешь ты с вечностью встречи,
Возьми этот камень, послушай без слов.

Послушай: хранит камень древнее эхо
Ревущих вулканов, туч пепельных стон.
Твердыня, планеты истории веха —
Пусть мал, но похож на людей этим он.

Взгляни: отпечаток, клеймо первой жизни
Несёт на себе камень, зритель чудес.
Момент столь волнующий и живописный:
Мы вымерших можем увидеть существ.

Он помнит разлом, разделивший Пангею,
И как стал оружием первых людей.
На нём высекали они «одиссеи» —
Язык уж не встретишь ты этот нигде.

Бросай же его в нашу речку скорее!
И пусть через тысячи лет в свой черёд
Мальчишка, живущий на Новой Пангее,
Тепло твоих рук в этом камне найдёт.

Кавказ

Конь вороной высекает копытом
Искры из скал, разделяя века.
Всадник-джигит, чёрной буркой укрытый,
Скачет в ночи. Его цель не близка.

Светит, как очи невесты далёкой,
Серп серебристый меж туч грозовых.
Верным быть клятвам в пути одиноком
Воин с годов своих юных привык.

Молния, словно кинжал, разрезает
Небо, и землю питают дожди.
В снах у костра и в седло залезая,
В сердце храни имя этой земли!

И, обратив прямо к лунному свету
Всю глубину антрацитовых глаз,
Он произнёс имя гордое это,
Грому подобное имя – Кавказ.

На пороге