Эволюция Бога. Бог глазами Библии, Корана и науки

Таким образом, с точки зрения честолюбивого раннехристианского проповедника, учение о братской любви имело как минимум два преимущества. Во-первых, братские узы придали притягательность церквам и обеспечили семейным теплом тех, кому его недоставало в период урбанизации и переселений. Как пишет Илейн Пейджелс, «с самого начала тем, что привлекало посторонних в христианские собрания… было наличие группы, которую объединяющая духовная сила превращала в большую семью»¹⁹. (Несомненно, Павел хотел, чтобы его церкви выглядели притягательно. В 1 Кор он спрашивает: «Если вся церковь сойдется вместе и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, – то не скажут ли, что вы беснуетесь?»)²⁰. Во-вторых, учение о братской любви стало формой дистанционного управления, инструментом, которым Павел мог пользоваться издалека, добиваясь сплоченности собрания.

Строго говоря, этот акцент на братских чувствах не всегда подразумевал акцент на межнациональном братстве. Насколько нам известно, некоторые из этих ранних собраний не были этнически разнообразными, поэтому для сплочения отдельных церквей не требовалось преодолевать этнические границы. Так откуда же взялась эта подразумеваемая в христианстве братская любовь?

Отчасти ответ в следующем: выход за этнические рамки был встроен в представления Павла о возложенной на него божественной миссии. Ему предстояло стать апостолом язычников, предстояло нести спасительную благодать еврейского мессии, Иисуса Христа, за пределами еврейского мира. У истоков своих стремлений Павел переходит мост, переправой через который он известен, и произносит, что нет уже «ни иудея, ни грека», ибо все они вправе рассчитывать на спасение Божье.

Ставя на одну доску еврея и грека, Павел в каком-то смысле помещает прагматизм выше духовного начала. По мнению самого Павла, духовная основа его миссии среди язычников содержится в пророческих текстах, особенно в апокалиптических ожиданиях Второисайи, которому представлялся грядущий мессия и долгожданный всплеск почитания Яхве во всем мире. И как мы видели в главе 7, эти отрывки вовсе не были одой этническому эгалитаризму. Идея заключалась в том, что языческие народы смиренно примут власть израильского бога, а значит, и власть Израиля. Бог обещает израильтянам, что после спасения и египтяне, и ефиопляне «к тебе перейдут, и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут, и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя». Мало того, «преклонится всякое колено, будет клясться всякий язык». Так «Господом будет оправдано и прославлено все племя Израилево»²¹.

Конечно, христиане предпочитают оглядываться назад и указывать на менее националистические отрывки Второисайи – такие, как обещание Яхве принести спасение «до концов земли», в котором Израиль в итоге сыграет роль бескорыстного просветителя, «света народов»²². Но сам Павел не заостряет внимание на этих отрывках. Объясняя суть своей миссии среди язычников в Послании к Римлянам, он ссылается на стих о том, что преклонится всякое колено и будет клясться всякий язык, но ни словом не упоминает про свет народов. Он объявляет, что его работа – помочь «в покорении язычников». Наряду с апокалиптическими пророками прошлого он, по-видимому, считает, что суть этих действий – в том, чтобы мир подчинился израильскому мессии; Иисус, объясняет Павел, цитируя Первоисайю, «восстанет владеть народами»²³. По-видимому, Павел соглашается с тем, что этническая принадлежность и родословная способны гарантировать божественную милость и даже спасение тем, кто в противном случае не заслуживал бы их; хотя многие иудеи не видят, что Иисус – Мессия, «в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцев»²⁴.

Но эти и другие теоретические выкладки мало что значат по сравнению с имеющимися фактами. Воздействие любых следов характерных для Писания намеков на превосходство иудеев над язычниками, перенесенные Павлом в его тексты, было ослаблено с помощью ключевого стратегического решения, которое он принял ранее.

Бизнес-модель Павла

Существовали и другие иудейские последователи Иисуса, которые, подобно Павлу, стремились нести Благую весть язычникам. Однако многие из них настаивали на том, что язычники, дабы иметь право на спасительную милость Иисуса, должны исполнять еврейский закон, Тору, то есть строго придерживаться определенных правил в питании, и главное – пройти обряд обрезания. До изобретения современной анестезии требование, чтобы взрослые мужчины переносили операцию на пенисе, чтобы получить право исповедовать какую-либо веру, неизбежно попадало в категорию «антистимулов».