Эволюция будущего

Карру – сухое и пыльное место; она не похожа на страну слонов, так что я поверил ему. Но шли годы, и, узнав больше о слонах, я начал задавать себе вопрос. Слоны могут жить и живут в местах, которые намного суше, чем Карру – например, в пустыне Калахари. По стандартам Калахари Карру – это зелёный рай. Слоны – законченные империалисты, и некогда водились на пяти континентах. Но почему же не в Карру?

Каждый раз, когда я возвращался в Карру, я спрашивал местных жителей – белых и чёрных – слышали ли они когда-нибудь о слонах в этих местах. Я всегда слышал одну и ту же историю: в Карру никогда не было слонов. Но слово «никогда» – это табу для палеонтологов, имеющих дело с миллионами лет, и я спрашивал дальше, придя, наконец, к дверям Джеймса Китчинга, профессора на пенсии.

Китчинг – коллега-палеонтолог, родившийся в Карру, который затем получил большую известность как один из самых известных в мире охотников за костями. В 1960-х годах он обнаружил то, что могло бы быть самой важной находкой ископаемых остатков в двадцатом веке. На холодном, усыпанном камнями склоне в Антарктиде он обнаружил экземпляр зверообразной рептилии Lystrosaurus. Это же самое существо является, возможно, самым обычным ископаемым видом позвоночных в Карру – фактически, оно настолько обычно, что Китчинг больше не ставил себе целью его сбор. Но это была особенная окаменелость, первое обычное животное триасового периода, которое ранее не было обнаружено в Антарктиде, и его открытие там представляло собой мощное геологическое доказательство того факта, что 250 миллионов лет назад Антарктида и Африка были соединены. Фактически, в те времена все южные материки наших дней объединялись в один «суперконтинент» под названием Гондвана, составные части которого – Африка, Индия, Южная Америка и Антарктида – в дальнейшем откололись друг от друга и дрейфовали по поверхности Земли, словно огромные величественные круизные корабли, унося с собой своих животных – и окаменелости. Находка Китчингом Lystrosaurus в Антарктиде составила одно из доказательств явления, которое теперь расценивается как факт: дрейфа континентов.

Моя истинная цель визита к Китчингу состояла в том, чтобы обсудить пермские окаменелости, но вскоре я также спросил его о слонах. Он сухо рассмеялся. «Конечно, здесь были слоны. Они поднимались вверх по течению рек с побережья, держась вблизи рек, и в итоге приходили сюда, в Карру. Здесь я наталкивался на их кости много раз. Последние из них были уничтожены на рубеже веков».

Я всё ещё помню ту фразу: «были уничтожены». Не удивительно, что большая куча бивней на фотографии в отеле «Дрости», в Граафф-Рейнетт, была получена от местных слонов, на которых охотились, вплоть до их истребления, местные фермеры и горожане. Но что поразило меня, так это не то, что местные слоны были истреблены, потому что вымирание – это часть жизни, а то, что даже память об их существовании была уничтожена менее, чем через столетие после того, как умер последний из них. На них охотились до полного истребления, а затем забыли. Где огромные слоны некогда бродили огромными стадами, от них не осталось ничего, кроме выцветших фотографий. Не оставшись даже в воспоминаниях, они теперь стали частью исчезающей Африки, где дикая местность была преобразована в сельскохозяйственные угодья за время жизни всего лишь одного поколения.

Африку уважают за её богатство крупными млекопитающими. Нигде больше на Земле нельзя встретить такого разнообразия крупных травоядных и плотоядных. Но всё же этот рай для животных, вместо того, чтобы быть исключением, когда-то был правилом: умеренные и тропические области, пригодные для пастьбы, во всём мире совсем недавно имели африканский колорит. Но слоны Карру – лишь один случай экстраординарного события, которое истощило биологическое многообразие больших млекопитающих Земли в течение последних 50000 лет. Является ли это массовым вымиранием? Действуют ли в наше время силы, вызвавшие его? Или это была первая причина в событии, имеющем множество причин, ныне вступающем в новую фазу?

Хотя исчезновение крупных животных бросает серьёзный вызов тем, кто изучает вымирания, один существенный урок, который мы можем извлечь из прошлого, состоит в следующем: исчезновение крупных животных оказывает гораздо более существенный эффект на структуру экосистем, чем исчезновение более мелких. Вымирание в конце мелового периода было существенным не потому, что вымерло так много мелких млекопитающих, а потому что вымерли динозавры. Это было устранение тех очень крупных наземных животных, которые меняли характеристики наземных местообитаний. Сходным образом устранение большинства крупных видов млекопитающих на большей части земного шара в течение последних 50000 лет – случай, значение которого лишь сейчас становится очевидным, и который должен оказывать длительное воздействие на протяжении следующих миллионов лет в будущем.