Эволюция человека глазами самого человека: Антинаучно-популярная книга

Однако критерий фальсифицируемости для признания теории научной был введён австрийским философом Карлом Поппером только в 30-е годы прошлого века. До того времени теория Дарвина уже успела утвердиться в науке благодаря подобранным в её пользу верифицирующим свидетельствам, то есть признакам правдоподобия. Правдоподобной, как известно, может выглядеть и астрология – всегда возможно подобрать множество исполнившихся гороскопов. Но это ещё не делает астрологию наукой, хотя во все времена были и есть противники такого утверждения.

«Сильная сочувствием подавляющего большинства интеллигенции, она не была стеснена теми тяжелыми условиями, при которых обыкновенно новая наука должна прокладывать себе путь. Вместо того, чтобы тщательно доказывать свои положения, завоёвывая шаг за шагом свою позицию среди равнодушно или недоверчиво настроенных умов, она их только ставила, предоставляя противникам труд их опровержения; onus probandi4, по требованиям логики лежащий на ней, в силу особых условий переместился и был возложен на её противников».

Так историк Фаддей Францевич Зелинский в самом начале ХХ века написал про античную астрологию. Нетрудно увидеть, что всё сказанное очень точно подходит к дарвиновой теории эволюции! Сразу получив поддержку большинства европейской интеллигенции, эта теория не нуждалась в том, чтобы предъявлять исчерпывающие и точные доказательства своей правоты. Ей было достаточно одного правдоподобия, помноженного на тот юношеский задор, с которым её сторонники сокрушали веру в сотворение человека и пропагандировали «монистическую философию», как они её называли.

Конечно, нужна была и научная аргументация, и здесь адепты дарвинизма, ничтоже сумняшеся, выдавали желаемое за действительное, а то и вовсе не брезговали откровенными фальсификациями. Особенно прославился на этой ниве немецкий естествоиспытатель и пропагандист Эрнст Геккель (1834—1919). Знаменитые «зародышевые ряды», которые он поместил в свою книгу «Естественная история творения» (1866), послужили основанием для формулировки «биогенетического закона»: онтогенез есть рекапитуляция филогенеза, или, как его сформулировал сам Геккель в «Мировых загадках»: «Онтогенезис есть краткое и быстрое повторение филогенезиса, обусловленное физиологическими функциями наследственности (размножения) и приспособления (питания)».

Эти эмбриональные ряды до сих пор фигурируют на страницах учебников, хотя ещё в конце XIX века стала известна их фактическая неточность во многих случаях. С того времени не прекращаются споры: были рисунки Геккеля сознательной или бессознательной фальсификацией? Но даже самые благожелательно настроенные к Геккелю нынешние немецкие учёные Т. Юнкер и У. Хоссфельд вынуждены признать, что «Геккель счёл возможным ограничиться схематическими изображениями, а не результатами прямых наблюдений. Он считал общее происхождение достаточно доказанным другими данными сравнительной анатомии. К тому же, едва ли у него была возможность получить достаточное количество эмбрионов человека для исследования». Из этих слов явствует, что Геккель осознавал, что вводит научную общественность в заблуждение своими заведомо неверными рисунками.

Хотя Дарвин в «Происхождении видов» сознательно обошёл стороной вопрос о происхождении человека, лишь упомянув, что в будущем, возможно, возвратится к этой теме, обсуждение его теории сразу же приобрело чётко выраженную «обезьянью» направленность. Ибо из неё напрямую вытекало происхождение человека от обезьяноподобного предка. Несмотря на то, что в тот период не было известно ни одно ископаемое соответствующего рода, огромная когорта учёных взялась доказывать «естественное» возникновение человека из животного, опираясь только на данные сравнительной анатомии. Эти данные были известны уже давно, десятилетиями и даже столетиями. Из этого явствует, что учение о происхождении человека от обезьяны утверждалось в биологии не на основе каких-то новых положительных научных открытий, а исключительно благодаря общественной смене научной парадигмы.

В сущности, для биологической науки нет надобности в теории эволюции. Систематика живых существ на основе общих черт их строения была проведена ещё Карлом Линнеем (1707—1778) без всякого учения об эволюции. Линней был убеждён в сотворённости и неизменности видов. Дальнейшее уточнение систематики также могло проходить и проходило без участия эволюционной доктрины. Такие уточнения сами влияли на взгляды о родословной той или иной группы живых организмов, но никак не наоборот.