Эволюция для всех, или Путь кентавра

Такие размножающиеся личинки могут совсем «забыть» о своем умении превращаться во взрослое животное, если плохие условия растянутся на века. И вот в эволюции появится новое животное, бывшая личинка, недоросток, шаг назад… Но что такое шаг назад в эволюции? Если этот шаг назад выгоден в новых условиях, это уже шаг вперед.

Так, очень может быть, и произошли наши хордовые предки. Какие-то неприятные перемены в подводном мире могли толкнуть наших предков на энергичную борьбу с грозящим вымиранием, на прорыв к совершенно иному существованию. Например, дыхание и энергетический обмен — очень разные у «продвинутых взрослых» у «недоразвитых» личинок тех же амбистом: экономные, но вялые, у первых и неэкономичные, но вдвое более энергичные, у вторых. Небольшое временное приспособление — хорда, помогавшая личинкам асцидии расширять область расселения своих сидячих взрослых, — вдруг закрепилась вплоть до стадии размножения (как у аппендикулярий). Личинка-переросток (с «точки зрения» взрослой асцидии, уродина недоразвитая) могла превратиться во взрослое хордовое вроде ланцетника и дать начало всему миру хордовых жителей планеты — и нам с тобой, значит, тоже!

^{Начало хордовых. Эти животные мало изменились за те полмллиарда лет, что отделяют нас, настоящих черепных позвоночных от тех, кто про-кладывал когда-то этот эволюционный путь на морском дне. Асцидия ведет колониальный, прикрепленный образ жизни, как коралловый полип, но ее личинка плавает свободно и во всю пользуется преимуществами гибкого, снабженного хордой тела. Именно на личин ку асцидии похожа аппендикулярия, которая уже и во взрослом состоянии вполне достойна роли нашего предка. Ланцетник похож на элементарную схему любого хордового животного. Но у него нет еще ни настоящего позвоночника, ни черепа, а значит, и даже зачаточного головного мозга.}

ПЕСНЯ О КОВАЛЕВСКОМ И ЛАНЦЕТНИКЕ-АМФИОКСЕ

Начиная с работ Ковалевского в биологии, эмбриологии началась новая эпоха. К скромному ученому в Неаполь съезжались со всего мира биологи, врачи — маститые, знаменитые и просто студенты. Ковалевский уехал, а в Неаполь все тянулись его последователи, повторяя его опыты, изумляясь их простоте и наглядности. В конце концов биологи Европы организовали там что-то вроде постоянной биологической станции, куда еще в начале XX века можно было приехать, поработать, послушать воспоминания старого рыбака, добывавшего ланцетников «самому Ковалевскому». Пели на станции песню немецких студентов, которую я тебе здесь попытаюсь перевести, — в ней довольно точно описываются опыты Ковалевского, первые этапы развития личинки ланцетника, похожие на первые превращения зародыша всех позвоночных животных… Пелись каждые четыре строчки, каждая пятая — скандировалась.

Шел я берегом, один,
А навстречу — господин.
Выразив восторг,
Он мне дал листок,

ГДЕ БЫЛО НАПИСАНО: КОВАЛЕВСКИЙ, ПРОФЕССОР ИЗ ПЕТЕРБУРГА.

Утро, будят.
Пишет мне
Он в любезнейшем письме:
Вас прошу прийти
В восемь без пяти.

БЫТЬ В ОЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ НА МОРСКОМ БЕРЕГУ НЕПРЕМЕННО НАТОЩАК!

Вот, взволнован и побрит,
Приняв самый светский вид,
Я с горы иду
И чего-то жду.

СО СКЛОНА ВЕЗУВИЯ ДОБИРАЮСЬ ДО НАЗНАЧЕННОГО МЕСТА, ОЩУЩАЯ ЛЕГКИЙ ГОЛОД.

Герр профессор там стоит,
В море вдумчиво глядит
И меня позвал,
Чтоб и я стоял

И ТОЖЕ ТАРАЩИЛ ГЛАЗА В МОРЕ.

Над заливом все темней,
А в желудке голодней,
И приплыл тогда
Тот, кого он ждал.

ЭТО БЫЛ ЛАНЦЕТНИК-АМФИОКС, КОТОРЫЙ ПО РАССЕЯННОСТИ УРОНИЛ ЧТО-ТО В ВОДУ.

В тот же миг, тиха, нежна,
Амфиоксина жена
Приплыла на зов
И, не тратя слов,

С МЕСТА НЕ СХОДЯ, ОТЛОЖИЛА СВОЮ АМФИ-ОКСИНУ ИКРУ.

Ковалевский возбужден,
Вот ныряет в море он,
И, икру достав,
Он бежит стремглав

К СЕБЕ ДОМОЙ, ВЕЛЕВ МНЕ СЛЕДОВАТЬ ЗА НИМ.

Амфиоксина икра
Развивалась до утра,
Вырос из одной
Клетки — целый слой!