Эволюция красоты.

Самец белогорлого короткокрылого манакина (Manacus manacus), сидящий на тонкой ветке на опушке. Фотограф Родриго Гавария Обрегон

В отличие от желтоголового настоящего манакина, белогорлый короткокрылый манакин токует на земле или в нижней части подлеска, и самцы теснятся на крохотных участках, удаленных друг от друга всего на несколько ярдов. После пары минут терпеливого ожидания я стал свидетелем внезапной вспышки токовой активности. Первый самец слетел вниз на крохотную площадку – пятно голой земли в ярд шириной среди подлеска – и начал стремительно перескакивать туда-сюда между молодыми деревцами, расположенными по границам площадки. Каждый перелет сопровождался резким хлопком, который производили маховые перья птицы. Когда самец сел, его внешний вид преобразился: прежде гладкие белые перья на горле распушились и торчали в стороны и вперед, образуя пышную белую «бороду», выступающую за кончик клюва. Вскоре несколько самцов начали издавать хлопки и петь одновременно. Сидя на присаде, самцы время от времени разражались внезапными бурными сериями хлопков – таких быстрых, что они сливались в один сплошной фырчащий звук. Затем волна общего возбуждения спала так же резко, как и возникла, и на току воцарилась тишина, лишь иногда прерываемая отдельными позывками чи-пу с длинными паузами между ними.

По сравнению с элегантными полетами и танцами на ветке, которые можно наблюдать у желтоголовых настоящих манакинов, токовые демонстрации белогорлых короткокрылых манакинов выглядят шумными и суетливыми. Самцы толпятся на одном тесном пятачке, стремительно прыгая и перелетая из стороны в сторону, чем-то напоминая комических гимнастов, но, к слову сказать, выполняют свои трюки с ловкостью и мастерством.

Сопоставление этих радикально отличающихся друг от друга репертуаров брачных демонстраций всего лишь двух видов манакинов подводит нас к центральной дилемме эстетической эволюции. Как они могли получиться такими разными? Чтобы понять истинную значимость этой загадки, достаточно осознать, что каждый из пятидесяти четырех видов манакинов приобрел в ходе эволюции собственный, отличный от других набор украшений, поведенческих демонстраций и акустических сигналов; иначе говоря, в эволюции этой группы возникло пятьдесят четыре самостоятельных «идеала» красоты. Поскольку почти все представители семейства манакинов имеют токовую систему спаривания, можно не сомневаться, что все манакины произошли[103] от общего токующего предка, который, как нам известно по «молекулярным часам» (то есть откалиброванной по времени молекулярной филогении), существовал около 15 миллионов лет назад. Так почему же самки каждого вида манакинов приобрели столь разные половые предпочтения – их собственные дарвиновские «стандарты красоты»? И как могла происходить эта эстетическая радиация? Чтобы получить ответ на эти вопросы, мы должны изучить историю красоты в приложении к Древу жизни.

Самец белогорлого короткокрылого манакина с распушенными горловыми перьями, сидящий на деревце на своей токовой площадке

Причина, по которой манакины являются таким удачным примером эволюции красоты, имеет отношение к их семейному укладу. Из тех десяти с лишним тысяч видов птиц, которые существуют в мире, более чем у 95 процентов видов птенцов выращивают оба заботливых, трудолюбивых родителя. Но только не у манакинов. Британский орнитолог и пионер в области изучения манакинов Дэвид Сноу первым предложил эволюционное объяснение нетрадиционной системы размножения этих птиц в своей чудесной книге «Сеть адаптации», вышедшей в 1976 году. В этой книге собраны его воспоминания о приключениях, которые он и его жена пережили, изучая манакинов и котинг в Тринидаде, Гайане и Коста-Рике. (Я с огромным восторгом прочел эту книгу, когда еще учился в старших классах школы, и мои яркие впечатления о ней стали одной из причин, почему я с таким жаром ухватился за предложение Курта Фриструпа поехать изучать манакинов в Суринаме.) Сноу высказал гипотезу о том, что преимущественно фруктоядный рацион, характерный как раз для манакинов, может привести к перестройке семейного уклада животных и вслед за тем к целому каскаду эффектов, влияющих на их социальную эволюцию.

Представьте себе, что вы поддерживаете свое существование, питаясь насекомыми. Наверняка вы уже успели подумать, что это не самая легкая жизнь, и тут вы совершенно правы. Насекомых трудно найти, а потом с ними еще нужно как-то справиться; они колючие, жесткие, часто невкусные, а иногда еще и ядовитые. Добывать себе пропитание, будучи насекомоядным, – это тяжкий труд, причем в основном потому, что насекомые попросту не хотят быть съеденными. Вот почему выкармливание потомства насекомыми почти всегда требует усилий обоих родителей.