Эволюция - первый шаг к бессмертию (СИ)

— Да вроде сидели, общались, все нормально было. Потом у него один глаз как бы поехал в сторону, затем он закричал, что я излишне у него все расспрашиваю. Орал, чтобы все отстали и сняли капельницы. Медики сбежались, ибо он матерился, как заправский сапожник. Тут я сообразил, как помочь: достал маятник, достаточно быстро его загипнотизировал и спросил, почему он так нервничает. Тот сказал, что сам не понял, как это произошло. А затем вспомнил последний день, когда привезли камень с шахт. Интересный экземпляр! Говорит, не могли его ничем расчленить. Тут я его вывел из гипноза, и он вроде как проснулся, извинился и тут же уснул. Главное, он вспомнил про инженера, что, когда тот всех запер, потом прошелся по этажу и демонстративно наблюдал. Даже махал рукой! Внимательно смотрел по списку: все ли взаперти, а за спиной у него была большая металлическая труба, и не повезло бы тому, кто оказался вне своей каюты.

— Слушайте, — перебил Олег, — вот я смотрю, как работали до меня биологи — миллиарды кредитов убиты просто так. Теперь этот маньяк. Есть такое впечатление, что от первой колонии многого и не требуют. Как мясо шлют, кого попало, и смотрят, что получится.

— Вряд ли эти домыслы верны, — продолжил Сема. — Я общался со многими, и большая часть из них более чем профессиональна.

— Хочется в это верить! — предупредил я. — Смотрите в оба! Давайте друг другу будем рассказывать то, что будет казаться странным.

Мы решили разойтись. Солнце частично ушло за горизонт, только Сатурн светил для нас, передавая солнечный свет от себя на Титан, и медленно плыши облака в его атмосфере. Зрелище снова впечатляло! Сейчас видны были и огромные смерчи на его поверхности.

— Парни, пойдемте спать! Завтра предстоит не менее тяжелый день, — подытожил я и направился к себе.

Олег и Семен пошли вслед за мной в колонию.

Я стоял в каюте у иллюминатора и наблюдал сатурнианский заход Солнца, который, в отличие от земного, имел не желто-красный, а (благодаря плотной атмосфере Титана) переливался всеми оттенками: от нежно-салатового до насыщенного изумрудного. Иногда сквозь них проходила яркая фиолетовая вспышка, создавая причудливые картины на густых молочных облаках, словно я был зрителем фантастического облачного театра.

Остаток солнечного диска еще виднелся над горизонтом, рассылая бирюзовые лучи на соседние Титану малые ледяные спутники, находящиеся в синхронном вращении: Диона, Рея, Гиперион и Япет. Особенно выделялся в черном космосе сияющий Япет, чья передняя полусфера, состоящая изо льда и примеси скальных пород, выглядела сейчас, как огромное зеленое яблоко.

Я даже снял несколько кадров для отца, который однажды сделал мне весьма веское замечание. Когда я, глядя на вечерний земной горизонт в телескоп, воскликнул:

— Папа, посмотри, как садится солнце! Отец сурово посмотрел на меня и сказал:

— Запомни, сын. Солнце заходит! Садятся только куры на насест.

Я усмехнулся, разделся и лег на койку, застланную фирменным колонистским бельем. Завтра надо было вставать рано.

Уснул я быстро, но, видимо, кислотно-зеленый закат сделал свое дело, и я проснулся посреди ночи в холодном поту.

Мне приснился довольно мерзкий сон, во время которого я будто бы иду по улице в своем родном городе на Земле, а впереди меня — некрасивая женщина, с немытыми волосами, маленького роста и с непропорциональной фигурой. Внезапно ей становится плохо, и она падает на дороге, я подхожу, пытаюсь ее привести в чувство, но не получается. Тогда хлопаю ее по щеке, она внезапно открывает воспаленные, красные глаза и впивается мне в руку острыми как бритва зубами!

Я проснулся с легким покалыванием на левой кисти, будто это произошло на самом деле, а, оглядевшись по сторонам, понял, что сижу на полу возле двери. До кровати бышо метров пять.

— Вот это да.

Признаки лунатизма я заметил первый раз в жизни, хотя, с другой стороны, недобрый знак немного озадачил меня. Так или иначе, на всякий случай, я подошел к тумбочке, достал очередные две таблетки от укачивания и выпил их.

Лунатизм, галлюцинации… Кто знает, чем это может обернуться? Но я помнил наставление отца относительно этих пилюль. Было интересно, испытывают ли другие отклонения, несвойственные им на Земле или Марсе?

Я быстро оделся и вышел в коридор. Здесь никого не было, зато, свернув во вторую половину жилых помещений, я увидел бредущую по коридору в сомнамбулическом состоянии уже знакомую мне медсестру с распущенными волосами в одном кружевном пеньюаре, не скрывавшем ее вполне выразительных прелестей.

Она совершала небольшие автоматические шаги вперед, голову держала прямо и неподвижно, а руки безвольно висели вдоль тела.

Однако я не успел подойти к ней, чтобы спросить, в чем дело, как из-за угла выбежал Артем. Тоже в неглиже, в майке и трусах.

— О! — воскликнул он, легко поднимая на руки свою даму сердца:

— Наконец-то нашел! Проснулся, а ее нет рядом, — обратился он ко мне. — Ты как себя чувствуешь?

— Да не особо, может, буря магнитная, — ответил я, вернулся в каюту и снова лег спать. Больше в ту ночь не снилось ничего, или я просто не запомнил.