Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый

В заглавии автор замечает, что его труд понятен и для неспециалистов, если только они знакомы с историей. XVII глава озаглавлена: осенние маневры и Анахарсис. Беренхорст обращается к образу молодого скифа, попавшего в цивилизованную Грецию Солона, и смотрящего удивленными глазами на окружающее. Следующая глава, трактующая о тактике и огне пехоты, названа «Энезидем», по имени греческого философа, знаменитого своей теорией скептицизма. Этот скептицизм действительно бьет из каждой строчки великого современника французской революции, и он обрушивает чисто скифские удары на утонченное военное искусство XVIII века. XIX и XX главы посвящены очерку русского военного искусства в XVIII столетии, очень любопытному, но, кажется, оставшемуся неизвестным русским историкам.

Литература о Беренхорсте: W. Rüstow. Feldherrnkunst des neunzehnten Jahrhunderts. — Zürich. 1867, стр. 181. Hans Rothfels. Carl von Clausewitz. — Berlin. 1920, стр. 44. Meerheimb. Bernhorst und Bülow. Histor. Zeitschrift VI, стр. 76; 3-й том «Истории военных знаний» Макса Иенса и «От Росбаха к Иене» фон дер Гольца.

Глава одиннадцатая Судьбы военного искусства в России

Киевская Русь. — Татарские уроки. — Поместная система. — Столкновение с наемными войсками Запада. — Комсостав. — Необходимые реформы. — Постоянная армия Петра Великого. — Заимствования с Запада. — Стратегическая конница. — Полтавская кампания. — Командный состав русской армии XVIII века. — Потемкин. — Сражение на р. Треббии. — Литература.

Киевская Русь. В удельно-вечевой период все элементы вооруженной силы русских группировались в городе. Каменная архитектура рыцарских замков чужда русскому средневековью; русский феодал чувствовал бы себя беззащитном и одиноким в небольшом бревенчатом острожке, вне города; но при громадных русских пространствах и возможности ухода крестьян на новые места, подальше от феодального замка, вероятно, если бы и нашелся оригинал, построивший себе каменный замок, около него скоро образовалась бы пустыня и исчезли бы материальные предпосылки возможности содержания замка. Древний русский город, как и средневековый итальянский город, хотя и на других основаниях, являлся пунктом оседлости военного класса и крупных землевладельцев. Дружина князя имела серьезные стимулы не расселяться по деревням, как это делалось во Франции и Германии. Отсюда — населенность древнего русского города, представлявшего значительный рынок потребления. Натиск арабов, прервавший в IX–XII веках связь и торговлю Запада и Востока через Средиземное море, придал первоклассное значение торговому пути «из варяг в греки», проходившему через Новгород и Киев. Мелочной характер средневековой торговли втягивал в свой оборот громадные массы русского городского населения. Горожанин представлял в себе соединение триединых талантов — воина, торговца и разбойника. Княжеские дружины были образованы самыми боеспособными элементами средневековья, норманнами востока, получившими наименование варягов. За этими Карлами, Инегельдами, Фарлафами, Руальдами, Фостами, Труанами тянулись, в отношении военной доблести, и русские торговые гости. И все же, военная мощь древней Руси была невелика, и не столько от раздробления ее на уделы, как вследствие полного отсутствия смычки города и деревни. Деревня в военном отношении не представляла никакой силы и хищнически эксплуатировалась городом — не столько сбором упорядоченной дани, как разбойными налетами. Один князь заступался за свои деревни против налета другого князя тем, что производил в свою очередь налет на его деревни. В этих условиях русская деревня отступала перед городом — с богатого чернозема юга на бедный суглинок Севера, который она расчищала от дремучего леса. Но город преследовал ее.

Татарские уроки. Древняя русская государственность не сумела оказать серьезного сопротивления нашествию монголо-татар. Дикие кочевники, с которыми сталкивались раньше русские князья, были бессильны против городских стен. Теперь же азиатский враг, оказался располагающим гораздо более высокой военной техникой, чем русские, и легко брал русские города; в поле же нельзя было ему противостоять, так как организованность татар была несравненно выше; впечатление бесчисленного множества оставляли азиатские армии — ополчение всего народа — при столкновении с русскими ополчениями одних городов.