Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн

Это роковое промедление дало царю Петру время, чтобы подтянуть к этому месту около 40 000 человек подкрепления и установить батарею из многих орудий, направленных на шведов. Несмотря на превосходящие силы противника, Карл приказал своим ветеранам наступать, и 4000 пехотинцев двинулись мерным шагом на десятикратно превосходящего их в численности противника. Однако было «невозможно для нашей пехоты держать строй, как невозможно было нашим воинам устоять против огня 70 орудий, стрелявших картечью». Те пехотинцы, которым все же удалось добраться до линии русских войск, были отброшены назад массированным ударом вражеской пехоты. У шведской кавалерии не было пространства для нанесения удара, и к середине дня все было кончено. Короля подсадили на лошадь (его носилки были разбиты на части ядром пушки, а почти все солдаты, несшие их, убиты или ранены), и он спасся бегством.

Победа русских была полной, но доблестное поведение шведской пехоты вписало славную страницу в военную историю. После многих приключений Карл XII в конце концов вернулся в Швецию и отчаянно сражался с врагами, вторгавшимися в нее со всех сторон. Пуля из датского мушкета, пробившая ему голову, положила конец всем его деяниям. Вместе с ним исчезли и все шведские притязания на роль великой военной державы. Но былая слава продолжала жить, и в перечне самых выдающихся воинов шведский солдат занимает одно из первых мест.

КРОМВЕЛЬ. «За короля или за парламент?»

Спустя десять лет после битвы при Лютцене в Англии появилось особое сообщество воинов, которое, не будучи столь хорошо известным, как солдаты Льва Севера, тем не менее вписало свое собственное имя на страницы военной истории. Густав мог бы признать их своими выучениками, поскольку некоторые из них служили вместе с ним в Германии, и этот тип солдата был ему хорошо знаком. Но своим противникам они казались какими-то странными типами, слишком уж погруженными в пение псалмов и цитирование Писания. Религией же их, однако, был Ветхий Завет (чем больше крови и адского огня, тем лучше), и по душе им были скорее сцены вроде той, где присутствует Самуил, рубящий на части Агага пред Господом, чем кроткие призывы к братской любви.

Их облаченные в кружева, с завитыми волосами и украшенные побрякушками противники называли их «круглоголовыми», по их обычаю коротко стричь волосы, что сразу выделяло их из рядов длинноволосых напомаженных кавалеров. По другой версии, происхождение этого прозвища шло от «правосудия» короля, повелевшего обрезать уши тем, кто не желает преклонять колена перед епископами государственной церкви, и часто проводившего свой эдикт в жизнь. Но все же, с ушами или без, они были отважными солдатами, обращавшими в бегство самых храбрых противников.

К началу противостояния между королем и парламентом ни одна из противоборствующих сторон не была готова к войне. В отличие от континента, постоянно раздираемого конфликтами национальными или религиозными, в Англии не помнили армий, выстроившихся друг против друга в боевом порядке, со времен битвы при Флоддене[24]. Постоянной армии не существовало, и оборона королевства была возложена на народное ополчение – так называемые подготовленные отряды. Опыт же их применения свидетельствовал, что эти солдаты мирного времени оказывались весьма ненадежными в чрезвычайных обстоятельствах.

Подготовленные за большие деньги,
Храбрецы в мирные дни, но стадо на войне,
Буйная банда, годная на один марш-бросок разок в месяц,
И всегда под рукой, но только не тогда, когда надо.

Такими строками поэт Джон Драйден выразил свое мнение о них, и, надо сказать, в большинстве случаев столь нелестное мнение оправдывало себя долгие годы.

Обе стороны располагали множеством отважных джентльменов, прибывавших «конными и оружными» для защиты короля или парламента. Некоторые приводили с собой и своих арендаторов, но времена феодальных войн давно уже миновали, и деревенские увальни, сколь бы храбры они ни были, теперь уже не могли образовать армию. Не требовались и офицеры, поскольку в дни войн на континенте постепенно выдвинулись самые энергичные сорвиголовы. Но когда конфликт перешел в военную стадию, обе стороны продемонстрировали почти полное отсутствие военного опыта, в строю же оказались в основном те, кого удалось завлечь в армию посулами или угрозами.

За шестьдесят лет до этого один из современников королевы Елизаветы I писал: «Когда нам надо набрать людей на службу в армию, мы разгружаем тюрьмы от воров, мы вытаскиваем из всех кабаков и пивных забулдыг и хулиганов, мы вычищаем наши города и села от мошенников и бродяг».