Эволюционер из трущоб. Том 4

— Ребята! Вы вернулись? — с довольной миной на лице спросил Макар.

— Вернулись, блин, — фыркнул Прохоров и протиснулся внутрь.

— А чего он весь в зелёном? Насморк подхватил и сопли из носа натекли? — пошутил Макар, и ему тут же пришлось уворачиваться от пинка. — Да я ж пошутил!

— Чего так долго не открывали? Всё в порядке? — спросил я, закрывая за собой дверь.

— Да, всё отлично. Только жрать хочется. А чтобы было не так скучно, решили в карты поиграть.

— Откуда у вас карты? — нахмурился Прохоров.

— Да тут на шкафу лежали. Там, правда, «десяток» не хватает, но и без них Серёгу можно в дураках оставить, — самодовольно заявил Макар и шмыгнул носом.

— А Лешего нельзя оставить? — спросил я.

— Ага. Этого шулера попробуй оставь, — ухмыльнулся Макар. — Так, а пожрать что-то принесли?

— Принесли, принесли. Не волнуйся, — успокоил его Артём. — Печь натоплена?

— Ясен пень. Даже вода нагрета. Ну так, на всякий случай. Вдруг вы каких макаронов принесёте или ещё чего, — пояснил Макар.

— Тогда вот тебе это самое «чего». Иди готовь. Добытчики жрать хотят, сил нет, — сказал я и протянул Макару рюкзак.

— Да запросто!

Хитро прищурившись, он порылся в рюкзаке, выудил пару шерстяных носков, натянул на себя, а после побежал на кухню. Из спальни раздался страдальческий голос Серёги:

— Да почему вы все так воняете?

— Не привык ещё? — усмехнулся Прохоров. — Мне со слухом стало полегче, как Миха и обещал. — Артём дошел до кухни, вытащил ещё одну пару шерстяных носков и направился в спальню.

— Я думал, что и у меня получше, пока вы не вернулись, — пожаловался Сергей.

— На гостинец. Не ной только. — Прохоров швырнул носки в Сергея и захлопнул дверь.

— И как я их надевать, по-твоему, должен? У меня нога сломана. Фу! Чем они воняют! Твою мать! Артём, скотина! Убью!

Я вопросительно посмотрел на Прохорова, и тот расплылся в улыбке.

— Носками вытер кровь паучихи. Как видишь, её аромат пришелся Сергею по вкусу, — пояснил он.

— Всё, хватит над человеком издеваться. Дай ему нормальные носки и помоги их надеть. Я пока Лешего пну, чтоб за водой сходил.

— А Леший уже сходил, — отозвался Лёха, сидевший на печи. — Вон, три ведра стоят. Пока солнце было, прошвырнулся по округе и нашел бесхозную тару, — самодовольно заявил Леший и, закинув руки за голову, улёгся на печку.

— Красавец, — уважительно кивнул я. — Тогда идём умываться и тряпки заодно постираем, — сказал я Артёму.

Мы взяли по одному ведру и отправились в ванную. По очереди умылись, обмылись, а потом бросили в ванну куртки со штанами и залили их водой. Я принёс брусок хозяйственного мыла, с помощью складного ножа настрогал туда немного стружек и стал таскать куртки из стороны в сторону, поднимая пену. Десять минут — и стирка завершена.

Повесили куртки на верёвку, чтобы обтекали, а сами двинули на запах. Наш кулинар уже во всю кашеварил. Откупорил три банки с тушенкой, закинул их в кастрюлю, залил водой, сверху высыпал рис. Во время готовки Макар напевал мантру:

— Три банки тушенки,

Соли две щепотки,

Ведро воды и хрен туды,

Охапка дров и плов готов!

— Следи, чтобы этот дурачок и правда туда свой хрен не засунул, — заходя в кухню, сказал Артём Лешему, чем вызвал общий хохот.

— Ха-ха-ха! Тёмыч, скажешь тоже. Мне ж потом самому эту баланду есть, — засмеялся Макар. — Отдохните часок, и плов подойдёт как раз.

Так мы и поступили. Я навестил Сергея и отметил, что кость на ноге уже практически не торчит. Доминанта регенерации работает, и очень даже хорошо. Шишка на кисти у него и вовсе исчезла.

— Серёг, как самочувствие?

— Голодно, — улыбнулся он.

— А рука как? — спросил я, указав на кисть, где ранее была шишка, оставшаяся от плохо сросшегося перелома.

— А чего с ней? — нахмурился Сергей и внезапно заметил изменения. — Ох ты ж, ёмоё! А как? А куда оно…? — Он сжал кулак с силой, так что костяшки побелели, разжал и снова сжал. — Не болит! Мишка! Не болит! — воскликнул Серёга. — Я уже столько лет с этим мучился, а оно вот так? За пару дней рассосалось? Так не бывает!

— Бывает, Серёжа, бывает, — усмехнулся я и похлопал его по здоровой ноге.

Оставив нашего болезного в покое, я направился в ванную комнату. Ведь это было единственное место, где можно было посидеть в темноте и тишине. Закрыл за собой дверь, призвал из хранилища череп ящера, а из кармана достал Слёзы Мироздания. Тусклое белёсое свечение прорезало темноту, осветив комнату.

Забавно, но череп тут же отозвался едва ощутимой вибрацией. Будто он тянулся к слезам, жаждал получить их мощь. Значит, эта костяшка и правда может стать отличным артефактом. Нужно лишь правильно распределить потоки энергии, нанести пару сотен рун, выстроить между ними взаимосвязь, сформировать хранилище маны, а после… После молиться, чтобы эта гадость не рванула.

А ещё мне интересно, череп стал столь отзывчив к Слезам Мироздания после того, как прошел обработку в кислотной аномалии, или он изначально был таким? Если был таким изначально, то я смогу создать горы артефактов, так как в материалах дефицит не предвидится, а если же поработала аномалия…