Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Основываясь на исследованиях геномов в начале XXI века. Автор делает вполне логичные выводы о несостоятельности не только мутационизма, но и всей совокупности подходов, при которых «биологические организмы в описываемом теорией механизме эволюции играют лишь роль внешних воплощений, оболочек генома, тестеров, необходимых исключительно для реализации отсева его неудачных вариаций и закрепления удачных» (Там же, с. 125).

Что же в действительности показали достижения геномики – раздела генетики, в рамках которого была осуществлена расшифровка геномов в начале XXI века? «Генетика действительно подтвердила наличие вполне однозначного соответствия между геномом, с одной стороны, и морфологией и физиологией вида (популяции) с другой. Принцип «один вид – один геном» выполняется» (Там же, с. 124).

Геном можно рассматривать как своего рода «генетический паспорт» вида и одновременно его «свидетельство о рождении». Но о происхождении видов этот «паспорт» не содержит никаких сведений, графа «родители» в этом «паспорте» стерта.

«Фактически, – пишет А.Болдачев, – налицо картина, обратная той, которую предполагает неодарвинизм: мы наблюдаем преемственную, последовательную эволюцию фенотипов (отчетливо прослеживающуюся на уровне классов) и случайно-изменчивое, непоследовательное отображение эволюции в геномах видов. Это ярко иллюстрируется хотя бы фактом слабой корреляции между различиями фенотипических признаков и различиями геномов отдельных видов: сильно морфологически разнящиеся виды могут иметь мало отличающиеся геномы и, наоборот, близкие виды могут сильно различаться генетически. Также не наблюдается соответствие размера генома и уровня сложности биологических организмов – геном некоторых простейших превосходит по размеру геном млекопитающих (так называемый С-парадокс)» (Там же, с. 125).

Геномы совершенно не отражают эволюции видов, они суть лишь своего рода банки информации, запечатанные в ядрах клеток определенного вида и используемые при их размножении, воспроизводстве себе подобных. Поэтому постулирование невозможности влияния фенотипа на генотипы, утверждение независимости эволюции генома противоречит фактам отсутствия преемственности геномов при переходах от класса к классу, от одной макроэволюционной общности к другой (Там же, с. 125–126).

«Эволюционные новации, – подводит итог А.Болдачев, – не могут порождаться исключительно на генетическом уровне… Геном может лишь фиксировать (запоминать) морфологические новации, чем обусловливать их однозначное воспроизведение в онтогенезе» (Там же, с. 126). Этот антигеноцентрический вывод совершенно безукоризнен. Он следует из всего, до сих пор открытого генетикой, гораздо более строго, чем все попытки геноцентрического истолкования эволюционных процессов и механизмов эволюции, которые предпринимались с начала XX века и продолжают предприниматься до сегодняшнего дня.

Чтобы двигаться дальше в развитии теории эволюции, необходимо менять систему, парадигму теоретического мышления. В противном случае теория эволюции останется в тупике неразрешимых споров между микро– и макромутационистами и, разрушая старый синтез, ни на шаг не сдвинется к новому.

В попытке оторваться от устаревших взглядов и взглянуть на механизмы эволюции с немутационистской точки зрения автор работы делает серьезный шаг вперед. Прежде всего, он категорически отрицает общепринятое в науке мнение о том, что геном содержит развернутую программу формирования и развития многоклеточного организма.

«По своей сущности, исходной природе, – считает А.Болдачев, – геном (генетический механизм) отвечает за функционирование отдельной клетки, и только на основе фрагментов ДНК синтезируются ферменты (белки), которые управляют всеми процессами внешней и внутренней жизнедеятельности клетки… Генетический механизм, обеспечивая жизнедеятельность клеток многоклеточного организма, не имеет прямого отношения к функционированию организма как целого. Геном не содержит функциональных механизмов управления на уровне системы клеток. Для генома организм в принципе не существует» (Там же, с. 127).

В сущности, это вполне закономерный и непосредственный вывод из всего, что мы знаем по фактам, добытым более чем столетним развитием генетики и эмбриологии. В свете этого вывода романтические рассуждения о закодировании в геноме оплодотворенной клетки всего пути развития организма выглядят беспочвенными фантазиями.

Отсюда по цепочке следуют дальнейшие выводы. Во-первых, «не только эволюционные изменения в многоклеточных организмах, но и само стандартное функционирование организма не определяются напрямую геномом, хотя и предопределяются им как механизмом обеспечения жизнедеятельности клетки» (Там же).

«Предопределяются» – не вполне удачное выражение. Мы бы выразились иначе: геном создает предрасположенность, преадаптацию клеток к определенному функционированию. Но только в совместной работе клеток в зависимости от их положения происходит специализация и развивается единый организм.