Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.

И вот еще что примечательно: после опалы Бирона его якобы ближайшего клеврета Липмана почему-то никто не тронул. Между тем регентша Анна Леопольдовна расправилась со всем окружением герцога. Когда в иностранных газетах появились вести об отставке финансиста, столичные «Санкт-Петербургские ведомости» от 13 января 1741 года их опровергли. «Обер-комиссар, господин Липман, – писала газета, – коммерцию свою по-прежнему продолжает и при всех публичных случаях у здешнего Императорского Двора бывает». Правда, некоторые историки говорят, что Леви якобы потому сохранил свое положение при регентше, что сообщил ей, где находятся капиталы низложенного Бирона. Но это явный абсурд, ибо известно, что сам Липман так и не смог получить от Бирона крупную сумму, которую тот ему задолжал. Причина «непотопляемости» Леви в другом – лакомые до роскоши венценосцы остро нуждались в его услугах. Достаточно сказать, что за год своего правления Брауншвейгская фамилия приобрела через посредничество еврея бриллиантов и ювелирных изделий на сумму около 160000 рублей.

Однако все в жизни Липмана переменилось и прахом пошло, когда на престол взошла дщерь Петрова Елизавета. И это при том, что фанатичная страсть к драгоценностям и модам сей императрицы вошла в пословицу. Как писал современник князь Михаил Щербатов, при ней «подражание роскошнейшим народам возрастало и человек становился почтителен по мере великолепности его жилья и уборов». Казалось бы, расторопный и исполнительный обер-гофкомиссар, угождавший самым изысканным монаршим вкусам, мог ей очень пригодиться. Но исследователи говорят о ее мистическом страхе перед иудеями. Хотя антисемитизм Елизаветы носил преимущественно религиозный характер (став императрицей, она возвысила несколько выкрестов, в том числе дважды перекрещенца, сержанта гвардии Петра Грюнштейна), здесь была и зоологическая подкладка. «Жидов множество: и видела их, собак!» – писала ей из Нежина в 1738 году ближайшая подруга Мавра Шувалова. И, по-видимому, эта «веселая царица», помешанная на модах и щегольстве, ненавидела этих «собак» больше, чем любила роскошь и пышность.

О том, сколь одиозной фигурой был Липман в глазах окружения Елизаветы еще в ее бытность цесаревной, можно заключить из записок близкого к ней маркиза Жака-Иоахима де ла Шетарди. Этот французский аристократ, лоббировавший интересы Елизаветы при русском дворе (за что потом был награжден ею орденом Св. Андрея Первозванного), повторяет миф о всемогуществе «придворного жида», говорит о его хитрости и способности «распутывать и заводить всевозможные интриги» и делает вывод: «можно сказать, что Липман правит империею!»

После низложения Брауншвейгского семейства Леви предъявил счет на все забранное и заказанное у него бывшей правительницей, ее мужем и фрейлиной Юлианой Менгден.

Новая императрица распорядилась допросить, подлинно ли они задолжали еврею. И хотя все подтвердили точность и правильность расчетов Липмана (один только Антон-Ульрих недодал ему 14000 рублей), нет данных, получил ли банкир должную сумму. Известно другое: Елизавета, бросившая знаменитую фразу «от врагов Иисуса Христа не желаю интересной прибыли», не собиралась терпеть «христопродавца», да еще у кормила власти, и тут же прогнала его со двора. Она незамедлительно упразднила даже сами придворные должности обер-гофкомиссара и камер-агента, напоминавшие о ненавистном инородце. (Забавно, что она осыпала милостями и приблизила к себе «бриллиантщика» Еремея Позье, который сделался одним из влиятельных лиц в ее кругу. Знала бы она, чем был обязан этот ее любимец «кровососу» Липману!)

Теперь Леви стали скромно аттестовать «конторским служителем». И «интересную прибыль» ему пришлось поубавить. Сохранилась «Роспись живописным картинам и другим куриозным вещам», которые Липман приобрел для Кунсткамеры и оценил в 252 рубля. Библиотекарь Императорской Академии наук Иоганн-Даниель Шумахер 15 апреля 1742 года распорядился: мастеру живописных дел Иоганну-Элиасу Гриммелю дать свою оценку этим вещам и подать о сем надлежащий рапорт. Поражает здесь не только ничтожность суммы, о коей радеет в недавнем прошлом финансовый воротила, но и недоверие к нему начальства как к знатоку драгоценностей и предметов искусства (а ведь раньше Леви оценивал при дворе царские украшения, и его мнение никто не оспаривал!)

Знаменательно, что императрица отставила и финансового партнера Липмана, агента Симона, представлявшего российские торговые интересы в Вене, хотя тот даже «не желал ни малейшего жалованья». Причина проста – сия монархиня «не соизволила иметь на своей службе ни одного жида».

2 декабря 1742 года Елизавета всемилостивейше повелела «под угрозой Высочайшего гнева и тягчайшего истязания за неисполнение… из всей Нашей Империи, как из Великороссийских, так из Малороссийских городов, сел и деревень, всех мужеска и женска пола Жидов, какого бы кто звания или достоинства ни был… немедленно выслать за границу и впредь оных ни под каким видом в Нашу Империю ни для чего не впускать».