Евреи ислама

Сирия и Палестина в то время также управлялись извне — сначала мамлюкскими султанами из Египта, затем из Турции. В правление мамлюков Египет временно приобрел некоторый вес, и то же самое, хотя и в гораздо меньшей степени, произошло с Сирией. С присоединением Египта и Сирии к Османской империи главный центр неизбежно переместился в новую столицу, и обе эти страны стали захолустными провинциями. К западу от Египта во всех регионах Северной Африки существовали еврейские общины, крупнейшие из которых находились в Марокко и, в гораздо меньших масштабах, в Тунисе. К перечню арабоязычных еврейских общин следует добавить Йемен на юго-западе Аравии. Это была отдаленная и изолированная община, отрезанная от большинства других центров, но с богатой и самобытной культурной жизнью.

Из всех этих еврейских общин важнейшей стала община Османской империи. Своим значением она обязана двум факторам — общему и частному. Общим фактором был подъем и расширение империи, что придавало новое весомое значение всем общинам, входившим в ее состав. А частным, еврейским, фактором являлась массовая иммиграция евреев из Европы, прежде всего из Испании, Португалии и Италии. Она возродила сокращающееся еврейство Леванта привнесением своей численности, знаний, богатств и, возможно, самое главное, по крайней мере в краткосрочной перспективе, открыла для этих евреев мир Европы, начинающей тогда свой подъем к мировой гегемонии.

В ходе экспансии Османское государство тем или иным способом приобрело немало еврейских подданных, составивших большую и разветвленную общину с широким региональным и социальным разнообразием. Изучающий еврейскую историю в странах ислама, глядя как на источники информации, так и на проделанную научную работу, не может не поразиться контрасту между классическим и османским периодами — столь широкие возможности для исследований предлагает последний и столь малы их результаты. Практически для всех общин, существовавших до Османской империи, имеющиеся исходные материалы, к сожалению, ограничены, еврейская историография скудна и незначительна. Раввинские респонсы уцелели, но в очень небольшом количестве и только в нескольких местах. Еврейская литература богата, но предоставляемый ею исторический материал случаен и часто несущественен. Общемусульманская историография и иная литература содержат много упоминаний евреев, но эта информация носит эпизодический и фрагментарный характер, и ее ценность сводится главным образом к освещению общего культурного и социального фона. Архивов нет; лишь Каирская гениза предоставляет значительный объем актуальной документации. Большая работа Ш.-Д. Гойтейна о евреях средневекового Египта, основанная в значительной степени на материале генизы, показывает, сколько можно почерпнуть даже из такого рода документов и сколько без храняшихся в ней материалов навсегда осталось бы неузнанным. Но даже гениза представляет собой случайный набор старых бумаг, весьма отличающийся от подлинного архива, где документы доныне хранились бы в изначальном порядке и последовательности.

Исследователь османской еврейской истории находится во всех отношениях в гораздо лучшем положении. Источники, которыми он располагает, можно разделить на три основные группы — еврейские, европейские и османские, на турецком, арабском и иных языках. Из еврейских источников наиболее важны раввинские респонсы, оставшиеся нам в большом количестве из различных османских городов, в частности из таких центров, как Салоники, Стамбул и Измир³. Они многочисленны и информативны для изучения социально-экономической истории, иногда даже содержат некоторые детали о ходе событий, хотя — такова специфика жанра — этих материалов меньшинство. В целом историографическая бедность предшествующего периода продолжается и в османские времена, хотя тут наблюдается некоторое улучшение. Может показаться странным, что ученые этого сообщества, столь активные в других отношениях, не проявляли пылкого интереса ни к своей собственной истории, ни к истории страны, в которой жили⁴. Единичные книги на иврите, посвященные османской истории или даже османской еврейской истории, появились за пределами Османской империи. Одна была создана на Крите, когда остров еще принадлежал Венецианской республике, и, следовательно, находится в контексте интеллектуальных достижений европейского Возрождения; другую написал еврей французского происхождения в Италии⁵. Появление этих двух книг отражает влияние на евреев новой европейской науки, а не достижений османского или еврейского мира.