Евреи, которых не было. Книга 1

В Белоруссии в октябре 1941 года «…местное население, когда оно предоставлено самому себе, воздерживается от какой-либо акции против евреев. Правда, от населения поступают коллективные заявления о терроре со стороны евреев при советском режиме или оно жалуется на новые проделки евреев, но в нем нет готовности принять какое-либо участие в погромах» [123, с. 131].

В материалах Нюрнбергского процесса есть официальный немецкий отчет о том, как в Борисове русская полиция 20 и 21 октября 1941 года уничтожила 6500 евреев. При этом автор отчета отмечает, что истребление евреев отнюдь не встретило массового сочувствия у населения.

«Глаза последних (неевреев. — А. Б.) выражали либо полную апатию, либо ужас, так как сцены, разыгрывающиеся на улице, были страшны. Неевреи, может быть, еще накануне истребления евреев считали, что евреи заслужили свою судьбу; но на следующий день было ощущение: „Кто приказал такую вещь? Как это возможно было убить 6500 евреев всех сразу? Сейчас убивают евреев, а когда придет наш черед? Что сделали эти бедные евреи? Они ведь только работали. Действительно виновные, конечно, находятся вне опасности“ [123, с. 134–135].

Из отчета доктора Иоахима Кауша в июне 1943, после „инспекционной поездки“ по Украине и Крыму:

„Украинцы довольно равнодушно наблюдали истребление евреев. При последних операциях по истреблению евреев прошлой зимой несколько деревень оказало сопротивление“ [123, с. 133].

Но все это — вариации внутри одного и того же. На территории СССР евреи были поставлены перед простой и жесткой альтернативой — бегство или смерть. Если не удавалось бежать вслед за советскими войсками — бежали в леса. В том числе бежали люди совсем не подготовленные к жизни вне цивилизации, больные, обремененные семьями, да к тому же бежали накануне зимы 1941/42 годов. Часто евреи ничего не продумывали — лишь бы попасть в лес, а там будь что будет.

Само собой возникло удивительное явление: семейные лагеря, где скапливались тысячи и десятки тысяч беженцев. В таких лагерях поневоле шло образование еврейских партизанских отрядов — надо же было охранять свои семьи. Эти евреи, как правило, не имели своего собственного оружия и добывали его в бою или покупали у полицаев, уголовников или (через третьих лиц) у немецких солдат.

Партизанские отряды возникали, как грибы после дождя, но даже у молодых боеспособных евреев, которые хотели бы войти в партизанский отряд, порой возникали трудности странного рода… „Быть принятым в советский отряд было нелегкой задачей. Были отдельные русские отряды, которые принципиально не принимали евреев. Они мотивировали это тем, что евреи будто бы не умеют и не хотят бороться“.

Так что оружие нужно было не только чтобы отбиваться от немцев. Ничуть не меньшую опасность для евреев в семейных лагерях представляли партизанские отряды белорусов и особенно украинцев: эти отряды охотно нападали на евреев.

Для партизан просоветского направления евреи еще были „одними из своих“, да и то чисто теоретически. Скажем так: советские не исповедовали идеологии, которая заставляла бы их быть враждебной к евреям. Но и тут были командиры партизанских отрядов, которые без всяких приказов не любили евреев и не принимали их к себе. Или в отряде складывалась группа, которая не хотела иметь дела с евреями: идейно или просто по укоренившейся привычке не принимать евреев в свои дела.

Казалось бы, евреи должны быть просто идеальными партизанами: уж они-то никак не могли перекинуться к противнику. Но есть информация, что нацисты использовали евреев в качестве своих шпионов, именно пользуясь такой их репутацией. Не исключаю, что в каких-то случаях могло быть и так, но что стоит за этими сведениями: честная работа еврея-агента на гестапо (что очень трудно себе представить) или посылка агента, чья семья взята в заложники (что представить себе уже проще). И уж наверняка на одного реального агента нацистов приходился не один десяток липовых.

Был случай, когда возле города Борисова в партизанском отряде расстреляли еврейскую семью с пятилетним ребенком: якобы их подослали немцы [131, с. 90].

В другом случае в партизанский батальон в районе Мстиславля пришла радиограмма из Центра: „По имеющимся точным данным, немцы направляют из гетто евреев для отравления колодцев в местах сосредоточения партизан“ [132, с. 91].

Вот и угадывай, что это. Военная неразбериха, дичайшая путаница, реальная провокация нацистов? Или провокация внедренного к нацистам агента-антисемита? Или сознательная провокация самого Центра, не желающего засорять партизанские отряды евреями?

Во всяком случае, радиограмма была, и свое дело она сделала. Даже принятый в советский отряд еврей вполне мог ждать, что придет такая радиограмма, и с ним поступят по законам военного времени. Или что он получит в бою пулю в спину от „своего“ же — если этот „свой“ вспомнит, как его деревню „раскулачивал“ отряд какого-нибудь „комиссара Кальсонера“ или „коммуниста Рабиновича“.