Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут

Более того – в течение этих семи дней евреям запрещается не только есть, но даже использовать эти продукты с какой-либо пользой для себя и даже просто видеть их – все это оказывается тягчайшим грехом, за который рано или поздно последует наказание Свыше. И на протяжении вот уже более чем трех тысячелетий евреи строго соблюдают этот абсолютно не объяснимый с рациональной точки зрения запрет на квасное в семь дней Песаха.

Впрочем, почему такой уж необъяснимый?

Понятно, что, следуя этой заповеди, отказываясь от обычного хлеба, еврей в эти дни испытывает особое чувство сопричастности с историей собственного народа, он может ощутить во рту вкус того самого хлеба, который они ели в день своего исхода из Египта. Он может, по меньшей мере, попытаться понять ход их мыслей и тех страстей и переживаний, которые владели их сердцами в эти великие минуты, когда, по сути дела, рождался еврейский народ.

Евреи выходили из Египта в неизвестность пустыни, выходили без запасов провианта, с несколькими пресными лепешками на человека, повинуясь указанию Бога, и именно с этого момента они превращались в особый народ, при возникновении которого, как в тигле, смешались и переплавились друг с другом генетическая, историческая и религиозная составляющие, образовав неразделимый сплав. У них еще не было ни общей территории, ни общего рынка, ни культурного багажа – всех тех составляющих, из которых обычно формируются другие – «нормальные» и обычные нации. Но у них была общая вера в единого Бога, столь разительно отличавшаяся от религий всех остальных народов мира, и этого было достаточно!

Достоевский не случайно писал, что невозможно представить еврея без Бога: чтобы еврей остался евреем и передал свою принадлежность к еврейскому народу своему потомству, мало родиться от еврейской матери[42] – необходимо так или иначе чувствовать свою связь с иудаизмом (пусть даже и не принимая всех его догматов). И в то же время, в принципе, любой человек может пройти гиюр, то есть церемонию перехода в иудаизм, и в этом случае не только он сам, но и его потомки станут неотъемлемой частью еврейского народа.

Но, помимо этой исторической символики, исход евреев из Египта и запрет на употребление квасного в Песах несет в себе и иную идейную и историческую символику.

Провозглашая исход центральным событием своей национальной истории, евреи одновременно декларируют свою ненависть к рабству как к самой отвратительной форме взаимоотношений между людьми и свое неприятие любого попрания естественных прав человека. Приподнимая над столом мацу в первую ночь Песаха и произнося ритуальную фразу: «Вот хлеб бедности, который ели отцы наши в Египте!», еврей говорит себе и всем присутствующим за столом: «Да, это – хлеб бедности. Но он же – хлеб нашей свободы, и лучше есть такой пресный, не очень вкусный хлеб, но быть свободным человеком, чем униженным и бесправным рабом, даже если хозяин и кормит его досыта!»

Мало кто понимает, что в данной декларации содержится и объяснение того пути, по которому пошла история воспринявшей эти еврейские идеи человеческой цивилизации, и той особой роли, которую в этой истории сыграл еврейский народ. Здесь, в этих словах, – причины крушения рабовладельческого, а затем и феодального строя, и медленного, но верного продвижения человечества к его нынешнему пониманию того, в чем заключаются основные права человека, и признание этих прав за каждым индивидуумом. Здесь же – разгадка того, почему евреи на протяжении тысячелетий, выражаясь словами древней хроники, были «всегда при смуте», принимая самое активное участие в различных революционных и национально-освободительных движениях на стороне тех, кого, с их точки зрения, можно было назвать порабощенными и угнетенными.

Однако, помимо этой довольно прямолинейной символики, еврейские религиозные авторитеты усматривали в запрете на квасное в дни Песаха и куда более глубокий символизм.

Все квасное, обозначаемое еврейским словом «хамец», согласно этой точке зрения, символизирует собой те наклонности человека, которые подталкивают его к самовозвышению, к реализации своего тщеславия и амбиций, подобно тому как пузырьки воздуха, раздувая тесто, заставляют его подниматься вверх. И эти неотъемлемые черты человеческой натуры в определенной степени полезны – ведь и любой индивидуум, и человеческое общество в целом в итоге развиваются, в сущности, благодаря именно эгоизму, амбициозности, жажде денег, власти, успеха, признания и т. д. отдельных лиц.

Но в определенный момент жизнь «по принципу хамеца», брожение страстей и раздувание своей гордыни могут привести человека к мысли, что это «раздувание» и является целью и смыслом его существования. И даже если формально он по-прежнему будет соблюдать те или иные заповеди Всевышнего, на деле он будет все больше и больше отдаляться от Него.