Еврейская история, еврейская религия

Возьмем, к примеру, знаменитое еврейское чувство юмора. Юмор не только крайне редок в ивритской литературе до 19-го века (он появляется лишь там и тогда, когда богатые и влиятельные евреи оказывались относительно свободными от раввинского ярма, скажем, в Италии в 14–17 вв. или в мусульманской Испании) — он еще и строжайше запрещен еврейской религией — за вычетом, что примечательно, издевательств над другими религиями. Сатира против раввинов и лидеров общин никогда не допускалась иудаизмом, в отличии, скажем, от латинского христианства. Не существует еврейских комедий, как не было их в Спарте, причем по схожим причинам (Фактически, многие стороны ортодоксального иудаизма были, по-видимому, заимствованы из Спарты под губительным влиянием Платона. На эту тему см. превосходную книгу Moses Hadas, Hellenistic Culture, Fusion and Diffusion, Columbia University Press, New York, 1959).

Или, скажем, любовь к образованию. Допуская лишь религиозное образование, которое и само со временем пришло в упадок, евреи Европы (и в несколько меньшей степени — восточные евреи) создали в своих общинах атмосферу презрения и ненависти к любой иной культуре. По существу, в традиционной обшине разрешалось изучать лишь Талмуд и труды еврейских мистиков. Большая часть Библии, вся небогослужебная ивритская поэзия, большинство сочинений по еврейской философии даже не читались, и нередко предавались анафеме. О внешнем, нееврейском знании нечего было и говорить. Изучение любых языков было строго запрещено, равно как и изучение математики и естественных наук. География (Включая географию Палестины и даже ее местонахождение. Это видно по расположению синагог в таких странах, как Польша и Россия: евреи должны молиться, обратившись лицом к Иерусалиму, но европейские евреи, не знавшие, где он находится, молились лицом на восток, хотя должны были бы молиться лицом почти прямо на юг) и история — даже еврейская история — находились под запретом. Критический дух, якобы свойственный евреям, полностью отсутствовал, и ничто не было более запретным, пугающим и в результате — наказуемым, чем самое скромное нововведение или самая невинная критика.

Евреи создали мир, погруженный в жалкие суеверия, фанатизм и невежество. Предисловие к первой географической книге на иврите (изданной в 1803 году в России) с грустью отмечало, что многие великие раввины отрицали существование американского континента и объявляли его «невозможным». Между традиционным еврейским миром и всем тем, что считается на Западе «еврейским», нет ничего общего, кроме сбивающего с толку названия.

Тем не менее, немалое число современных евреев ностальгически вздыхает об этом мире, о потерянном рае, об удобном "закрытом обществе", откуда их не сколько освободили, сколько изгнали. Значительная часть сионистского движения всегда мечтала восстановить его — и именно эта часть оказалась у власти. Многие мотивы израильской политики, ставящей в тупик западных "друзей Израиля", становятся хорошо понятными, если рассматривать их как обычную реакцию, реакцию в тривиальном политическом смысле, который это слово обрело в последние двести лет: мечту о насильственном возвращении к "закрытому обществу" еврейского прошлого.

Препятствия для понимания

Исторически можно показать, что закрытое общество не заинтересованно в самоописании, потому что любое описание — это отчасти форма критического анализа, которое может поощрить критические "запретные мысли". Чем больше общество открывается, тем сильнее оно заинтересовано в самоанализе, поначалу критическом и разрушительном, в размышлении о себе, своем нынешнем состоянии и своем прошлом. Но что происходит, когда часть интеллектуалов решается повернуть общество, которое уже довольно-таки открыто, назад, к его закрытому, тоталитарному состоянию? Тогда эти же средства прогресса — философия, наука, история и особенно социология — становятся самыми эффективными орудиями "предательства интеллектуалов". Они извращаются, начинают служить лжи и разлагаются.