Еврейская мудрость. Этические, духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов

Настоящие герои – люди с благородным сердцем… которые всегда исполняют заповеди и размышляют над Торой день и ночь, даже если у них дома нет хлеба и одежды, и семья их кричит: «Принеси нам что-нибудь, чтобы поддержать нас, чтобы мы выжили». Но он совсем не обращает внимания на них и не слышит их голосов… ибо он забыл о всякой любви, кроме любви к Господу и Его Торе.

Рабби Элия, Виленский Гаон

Евреи с менее аскетическим темпераментом вряд ли могли охарактеризовать человека, игнорирующего мольбы семьи о еде и одежде, как «настоящего героя».

Жившие в тринадцатом веке Хасидей Ашкеназ (Святые Германии) практиковали наиболее жесткие и в каком-то смысле новые для евреев формы аскетизма. Луис Якоби убедительно доказывал, что их практики коренятся не в еврейской традиции, а заимствованы у христианских монастырских орденов под влиянием аскетических настроений, царивших в то время в той части Европы, где они жили… («Что об этом говорит иудаизм?») Ради искупления грехов Хасидей Ашкеназ держали долгие посты, истязали себя и катались зимой в снегу. Некоторые сидели обнаженными в полях, намазанными медом, чтобы их кусали пчелы.

С тех пор, как такие радикальные идеи вошли в моду впервые, они периодически поражают еврейские умы. Хасидское движение, возникшее в середине 18 столетия, делало акцент на радости служения Богу и пыталось отвратить евреев от самоистязания. Хорошо известная хасидская история рассказывает о молодом человеке, который пришел к рабби Израэлю из Рыжина (ум. в 1850), хвастаясь, что пьет только воду, катается в снегу, носит ботинки с гвоздями и регулярно хлещет себя плетью. Рабби Израэль подвел молодого человека к окну и показал ему лошадь во дворе: «Она тоже носит подковы с гвоздями, катается в снегу, пьет только воду и ее постоянно хлещут бичом. Однако это всего лишь лошадь».

Последний библейский совет на тему земных радостей

Иди же, и ешь в радости хлеб свой, и пей с веселым сердцем вино свое. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь. Все, что может сделать рука твоя, в меру сил твоих делай.

Koheлет 9:7-10

35. «Что у меня общего с иудеями?» Отчуждение

Что у меня общего с иудеями? Едва ли я имею что-нибудь общее с ними, и потому могу спокойно стоять в стороне; вот ситуация, которая позволяет мне перевести дух.

Франц Кафка (1883–1924), Дневники; цит. по Роберту Алтеру, «Когда традиция в прошлом»

В «Письме отцу» Кафка описал и попытки отца утвердить в их семье еврейское мировоззрение, и то, почему эти усилия потерпели неудачу:

Вы действительно вынесли некоторые штрихи иудаизма из геттоподобного сообщества деревни. Их было не так уж много, тем более, что они истощались как в городских условиях, так и в течение Вашей военной службы; тем не менее впечатлений и воспоминаний Вашей юности хватило на некий вариант еврейской жизни, который Вас удовлетворял. Вас, но не меня! У Вас не хватило сил передать ребенку то, что Вы чувствовали; впрочем, для меня теперь это только воспоминания…

* * *

С людьми, с которыми я могу молиться, мне не о чем говорить, а с людьми, с которыми можно поговорить, невозможно молиться.

Эрнст Симон (1899–1988)

Когда Симон, друг юности Мартина Бубера, начал соблюдать заповеди иудаизма, он обнаружил, что его политические и интеллектуальные интересы не беспокоят его собратьев по религии, в то время как его религиозные заботы быстро надоели его светским друзьям.