Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха "хмельничины".

Причины восстания Ганновер видит в экономическом и социальном положении украинского населения. Вопрос религии, то есть нажима властей с целью заставить его принять церковную унию, был лишь дополнительной чертой польского правления на Украине. После подавления крупного казацкою восстания под руководством Наливайко (1596 г.) «его народ был еще более порабощен», хотя Ганновер и ошибочно датирует это восстание 1602 годом[53]. Подобным же образом он ошибается, датируя подавление восстания Павлюка 1639-м вместо 1638 года: Ганновер пишет, что восставшие «составили совет с целью стереть имя Израиля» и намеревались захватить Варшаву и возвести своего вождя на королевский трон. Это слухи и рассказы, явно собранные на еврейской улице и усугубленные впечатлением от убийства двухсот евреев, совершенным восставшими, голытьбой и отребьем, а не относительно обеспеченных и спокойных реестровых казаков.

Понимание существа проблемы и в то же время готовность верить слухам и цитировать ненадежные сведения являются характерными чертами Ганновера. Очевидно, что он не знал о встрече короля Владислава с представителями казацкой старшины, в том числе с Богданом Хмельницким, целью которой было вовлечение казаков в планируемую королем войну с Турцией. Можно также предположить, что Ганновер ничего не знал и о намерениях старого гетмана Станислава Концепольского сорвать королевские планы. Но некоторая информация о последних достигла еврейской улицы, и Ганновер подробно рассказывает о подозрениях старого гетмана относительно Хмельницкого, «человека, изощренного в совершении зла, человека со зловещими намерениями и могучего в войне»[54]. На смертном одре старый гетман взял с сына клятву избавиться от Хмельницкого. Сын вспомнил о ней, когда, испытывая финансовые затруднения (потерю государственных земель, захваченных по большей части Еремой Вишневецким), получил от богатого еврея-арендатора Захарии Собиленко совет конфисковать земли Хмельницкого. Ганновер осудил еврея — советчика магната, не подозревая, кстати сказать, что его гневные слова будут использоваться историками будущих поколений для целей, иногда противоположных позиций их автора: «Он собирал подати для помещика, что было обычным занятием евреев в королевстве [Мало]россии. Ибо они правили повсюду в [Мало]россии, что вызывало злобу крестьян и что послужило причиной резни»[55].

Однако Ганновер понимал, что евреи не представляли собой единого целого. Еврей, носивший ту же фамилию, Якоб Собиленко, предупредил Хмельницкого о нависшей опасности. Но этого было недостаточно, чтобы Хмельницкий изменил свою позицию по отношению ко всем евреям. В тюрьме, во время ночной беседы с пришедшими его навестить казацкими старшинами, будущий вождь украинского восстания сказал: «Знайте, что люди в Польше наглеют с каждым днем. Они принуждают наших людей к тяжкой работе. Не только воеводы их стали нашими господами, но и ничтожнейшие из народов правят нами. Сегодня это стало со мной, завтра это станет с вами. После этого они будут пахать поля на вас, как на волах»[56].

Неважно, были ли эти слова сказаны во время встречи; неважно, была ли эта встреча вообще. Ганновер пытался понять причины восстания, указывая на существовавшие социальные условия и на связь между судьбой украинского еврейства и польским господством на этих землях.