Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»

Когда православные овладевали городом, то, после того как они убивали евреев, ксендзов, панов, магнатов, начальников и защитников города, они поджигали молитвенные дома, а свитки торы и другие священные книги швыряли в грязь, словно камни. Пергаментами и свитками они обматывали свои ноги, как портянками, и подвязывали их ремнями от тефилин[12], а самые тефилины выбрасывали, а занавесы кивотов служили им пеленками для младенцев. Так осквернялись святыни.

Кто может счесть юношей и девушек, старцев и детей, мученически погибших в городах округи Немирова, в степи и в лесах, на перекрестках дорог, в пещерах и в горах!

А теперь я поведаю о бедствиях Тульчина. Там в крепости заперлось шестьсот мужественных панов, и к ним присоединились сбежавшиеся из разных мест две тысячи евреев, владеющие оружием, и они заключили между собой союз и поклялись стоять друг за друга. Паны находились в цитадели, а евреи защищали стены крепости, и во время приступа они так сильно стреляли, что трусливые православные бежали. Паны и евреи бросились преследовать их и перебили множество врагов[13].

Но православные все время умножались в числе — на место сотен приходили десятки тысяч. И, словно коршуны, они издавали страшные вопли и подымали ужасный крик. И хотя они больше не подходили к стенам, защитники крепости уже не решались на вылазки, и паны, сидевшие в цитадели, были устрашены многочисленностью неприятеля, и они пали духом. И когда осада крепости затянулась, православные, учинив совет, порешили: «Для чего нам сидеть здесь под огнем, не лучше ли послать вельможным панам мирное предложение; пусть евреи, рассеянные среди народа, выкупят своим имуществом жизнь панов». А главари поляков также учинили совет и рассудили: «Доколе будем подвергаться опасности и что общего между нами и евреями? Отдадим имущество евреев как выкуп за себя и отберем у них оружие, вызывая их к себе поодиночке».

Евреи разгадали эту хитрость, поняли, что православные пошли на вероломную уловку, чтобы отнять у них и имущество их и жизнь, и евреи решили постоять за себя и перебить всех панов в отомщение за предательство. И евреи вооружились. Но местный раввин стал мудро уговаривать и увещевать их. Он говорил: «Не убивайте панов. Когда весть об этом разнесется по Польше, против евреев ополчатся все князья Эдома и они вместе с православными перебьют всех братьев наших, что в изгнании. Отдайте нашу земную жизнь за святость Имени, а наше добро православным — и заслужим вечное блаженство. А, может быть, они смилостивятся над нами, нашими женами, детьми и младенцами. Но если мы за свои прегрешения заслужили смерть, то да примем с любовью приговор».

Православные сейчас же вошли в крепость и начальник католиков князь Четвертинский приказал евреям сложить во дворе все свои драгоценности, что евреи и сделали с разбитыми сердцами, взывая к милосердию небес. И евреи были все взяты под стражу, и, горько плача и стеная, они спрашивали друг друга: «Кто знает, какова будет наша судьба и сдержат ли поляки свое обещание». И вот на третий день явились злодеи. И вокруг все покрылось, словно тучей. С черными знаменами, вооруженные ружьями, саблями, пиками и кинжалами, оглашая воздух дикими криками, они напали на изможденных, слабых и обессиленных евреев и стали убивать их стариков и юношей, отцов и детей острыми саблями. И чтоб не видеть, как убивают их сыновей, родители падали навзничь на землю. И сыновья возопили к небесам. Злодеи возвестили: всякий, кто изменит своей вере и примет православие, будет оставлен в живых. И иначе они будут убиты так же, как и их родители. Но евреи, прославляя небеса, предпочли смерть. А злодеи радостными криками приветствовали этот великий день резни. Так на улицах и площадях города были зарезаны сотни детей и младенцев, юношей и девушек, а также и тысяча пятьсот взрослых мучеников. А некоторые валялись живыми среди трупов, исколотые, изможденные голодом и жаждой; в них еле держалась душа. Обходя жертвы резни, православные сказали: все оставшиеся в живых, подымайтесь и отправляйтесь в город и не оставайтесь здесь в крепости, потому что мы ее подожжем. И вот поднялись мужчины, а за ними много женщин и потащились обессиленные и раненные, нищие и обездоленные в город. И ОНИ слышали, как злодеи торжествуют и веселятся под звуки музыки и танцев. А паны в это время выпивали горькую чашу возмездия.