Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»

Просматривая внимательнейшим образом опубликованный документальный материал о Сечи той эпохи и, главное, ценнейший и недостаточно до сих пор изученный архив Новой сечи, мы не находим решительно никаких прямых свидетельств о наличии евреев-купцов в Новой сечи в первые десятилетия ее существования. Ряд источников, перечисляя национальности торговавших в ту пору в Запорожьи иностранных купцов, как будто бы, наоборот, ясно свидетельствует об отсутствии там представителей еврейского купечества. Вот, напр., характерная в этом смысле цитата: «Что было в Новой сечи торговых камор, армянских и греческих и прочих, все же крамы запорожцы разграбили и всякие шинковые напитки распили, а помянутые армяне и греки побежали из Сечи в Крым»[25]. Очень хорошо осведомленный автор статьи о Сечи в «Словаре географическом российского государства», перечисляя приезжающих в Сечь за товарами купцов, вспоминал «приезжающих из Польши и Малороссии греков, турок и армян»[26]… Интереснее всего, что заслуженный историк Новой сечи, посвятивший всю свою долгую жизнь изучению ее архива, А.А. Скальковский на всем протяжении своего 3-х томного труда «История Новой Сечи» ни одним словом не упоминает о какой-либо связи Запорожья с еврейским купечеством, хотя как раз он в отличие от большинства историков казачества — его современников — довольно четко уяснил себе роль торговли в жизни Сечи и уделил этому вопросу достаточно много внимания[27]. Никаких упоминаний о евреях-купцах в Сечи мы не находим и в многочисленных работах Д. Эварницкого[28], равно как и в новейших исследованиях экономической истории Запорожья М. Слабченко[29]…

Все это дает как будто бы достаточные основания для утверждения, что до тех пор, пока документы не говорят прямо о наличии евреев-купцов в Запорожской сечи (а найденные нами документы такого содержания, как будет видно из дальнейшего изложения, относятся только к 70-м годам XVIII в.), — мы можем с полной категоричностью утверждать, что среди многочисленного и пестрого по национальному составу купечества, посещавшего и торговавшего в Запорожской сечи, не было евреев. Argumenta ex silentio могут быть, по моему мнению, истолковываемы только в отрицательном смысле.

Значит, должны были быть какие-то особые обстоятельства, препятствовавшие проникновению евреев-торговце в в Сечь — а priori как будто бы неизбежному, если вспомнить, с одной стороны, роль торговли в жизни Запорожья, и с другой — видное участие евреев во внешней торговле прилегающих к Сечи стран.

В те годы среди еврейского населения Украины еще ярко жило воспоминание о годах хмельничины, роль запорожцев в кровавых (с еврейской точки зрения) событиях, конечно, не забывалась. Но было бы ошибкой думать, что только исторические реминисценции заставляли еврейское купечество Украи- ны, осваивавшее вновь потерянные перед этим экономические позиции, воздержаться от торговых связей с Сечью. Это делалось вовсе не в силу особой осторожности или боязливости. По путям, ведшим из Сечи в «крессы» Украины, все время просачивались ватаги гайдамаков, которые уничтожали и разоряли еврейские поселения: грабили и убивали встречавшихся на пути евреев. Шляхи, ведшие в Сечь, в ту пору для евреев были почти непроходимы. Еврейское население, жившее на окраинах Украины, не делало, конечно, особого различия между запорожцами и гайдамаками. Они ясно ощущали теснейшую связь между теми и другими, общность их интересов и настроений. Гайдамаки для них это, очевидно, только запорожцы вне Сечи. Но почему же Запорожье, ведущее такую оживленную торговую деятельность, оказывается так долго не заинтересованным в том, чтобы связаться с еврейским купечеством и создать для него возможность торговых сношений с Сечью? Мы подчеркивали уже выше роль торговли в жизни Сечи XVIII в. (что в исторической литературе еще совершенно недостаточно освещено): Сечь стремится монополизировать в своих руках всю торговлю юго-востока Европы с южными портами (с Крымскими и Очаковом, через которые шел транзит товаров из Константинополя и всего Средиземноморского бассейна), используя свое выгодное географическое положение. Вытеснение с этих торговых путей еврейского купечества, которое, как мы видели, специализировалось в течение ряда веков на продвижении левантийских товаров на польско-украинские рынки, является, таким образом, насущнейшей задачей запорожской торговли. В своих, отмеченных такими жуткими эпизодами, столкновениях с еврейским населением Украины запорожское казачество не было только бескорыстным защитником эксплуатируемого хлопа (выполняя, таким образом, роль выразителя украинской национальной идеи и дела, как это принято было изображать), а преследовало свои собственные, вполне реальные цели, подсказываемые экономическими интересами[30].