Однажды жена сапожника, которую снедало любопытство, уговорила мужа спрятаться и подсмотреть, кто шьет ботинки. Спрятались они за печкой и ровно в полночь видят: отворяется дверь, входят четверо человечков в порванной одежонке. Человечки сели и стали быстро и прилежно работать. Через час они закончили работу и исчезли.
Стала тут жена уговаривать мужа: дескать, они нам принесли богатство, давай-ка и мы в благодарность за их труды оденем их в новое платье.
Так и сделали. В следующую ночь пришли шрейтелех, увидели приготовленную для них новую одежду и очень обрадовались. Стали прыгать вокруг верстака и петь песенку:
Прыгали, танцевали на верстаке, на стульях и так, танцуя, выскочили за дверь. С тех пор они больше не появлялись. Но сапожник так и остался богатым.
Жил один мучник. Купил он на мельнице муку, привез к себе в лавку, засыпал в ларь, сказал: «С Богом, в добрый час», — и стал продавать муку. А давал он людям хороший поход. Продает-продает, на другой день приходит в лавку и видит — не убавляется мука. Очень он удивился и понял, что это дело рук шрейтеле. Никому он про то не сказал, кроме жены. Так это тянулось всю зиму до Пурима и тянулось бы еще долго-долго, кабы не соседка: зашла в лавку, увидела муку в ларе да как закричит:
— Тьфу, тьфу! У вас еще осталось от той ржаной муки — не иначе, как вам ее таскают шрейтелех.
Мучник всплеснул руками:
— Караул! Ты нас сглазила!
И вправду, с тех пор муки становилось все меньше и меньше, а вскоре она и совсем кончилась. Мучник был в отчаянии и невзлюбил соседку за ее черный глаз. Та это поняла и очень переживала, что из-за нее и из-за ее длинного языка соседу вышел большой убыток. На краю местечка, около кладбища, жила старуха, которую все считали колдуньей. К ней и обратилась соседка за советом. Старуха выслушала ее, несколько раз покачала трясущейся головой и сказала так:
— Зайди к мучнику в лавку, возьми горсть муки из того ларя, на который ты тогда смотрела, плюнь три раза, три раза отсыпь муки из ладони и каждый раз приговаривай: «Я позавидовала, я сглазила, я наболтала, а шрейтеле здесь никогда и не было».
Соседка так и сделала; и после этого мучник снова разбогател, да так, что богаче его не было во всей округе.
Жили-были старик со старухой. Однажды после осенних праздников на исходе субботы старик прилег и задремал, а старуха стала растапливать жир. Стоит она себе у печи, поминутно заглядывает в горшок. В доме тихо. Задумалась старуха о домашних делах. Бедность кромешная, дрова на зиму не запасены, у старика зипунишко совсем прохудился, а тут еще и сама занемогла — все колет под сердцем, хотя старику она об этом и не заикалась, чтобы зря не расстраивать. Вот только вся надежда на жир. Разольет она его по горшочкам и пойдет по домам продавать. Стоит старуха задумавшись и вдруг видит: из-под печки вытянулась худенькая детская ручка и застыла, будто просит чего-то. И хоть старуха очень испугалась, но достала шкварок и положила в маленькую ладошку. Рука исчезла. Вслед за этим стала старуха разливать жир из горшка в маленькие горшочки и — о чудо! — замечает, что в горшке жир не убывает. Она уже наполнила жиром все свои горшки, кружки, тарелки, а жир все не убывает. Наполнила все ведра, вылила воду из бочки и налила туда жиру, а в горшке, что на печи, все так же полно, неиссякаемый источник да и только.
Тут вдруг проснулся старик. Видит, что время уже за полночь, а старуха еще не спит, встал поглядеть, чем это она занята.
А старуха все разливает растопленный жир. Тут старик рассердился и как закричит:
— Сколько можно заниматься жиром? Скоро утро, а ты все еще не кончила. Может, кончишь наконец?
Старуха всплеснула руками:
— Пропало! Была в доме благодать, а ты ее прогнал. Видишь, все это нам подарил шрейтеле, а теперь после твоих слов кончилась благодать.
Права оказалась старуха. Жир в горшке кончился. Но и того, что успела собрать старуха, достало, чтобы выручить за жир немало денег и купить старику шубу, заготовить на зиму дров и других припасов.
Долго после этого вспоминали старик и старуха доброго шрейтеле, который им так кстати помог.