Еврейские народные сказки

Сапожник, не обращая внимания на сердитую арендаторшу, говорит арендатору:

— Я не попрошайка, а пришел к вам по важному делу.

Арендатор насторожился:

— Какое дело? Говорите, я вас слушаю.

— Купите у меня волшебную шкурку.

— А что в ней волшебного?

— Она может поведать обо всем, что происходит или недавно произошло.

— Это интересно. Но откуда мне знать, что шкурка действительно рассказывает правду?

— А очень просто, вот вы сейчас сами в этом убедитесь. — Нагнулся к шкурке и сказал: — Шкурка, шкурка, что в этом доме происходило в эту ночь? — Потом прислушался и стал говорить, как будто повторяя слова шкурки: — Здесь был молодой чернобородый поп, он ел, пил, а хозяйка дома…

Но не успел он сказать, что делала хозяйка дома, как она сама, бледная как полотно, испуганная и дрожащая, вдруг как закричит: «Воры!» — и начала умолять мужа выйти во двор, дескать, за клуней ей почудились воры. Схватил арендатор палку, кинулся во двор. Сапожник тоже хотел было выйти за ним, но хозяйка ему говорит:

— Реб еврей, сколько вы хотите за вашу шкурку?

— Сто рублей, — не моргнув глазом, отвечает сапожник.

— Я вам дам сто рублей, но с условием, чтобы вы сейчас же убрались с нашего двора и никогда здесь не появлялись.

— Согласен, — сказал сапожник.

Отсчитала арендаторша ему деньги, взяла у него шкурку и бросила ее в печь.

Сапожник весело зашагал домой. Шкурка и впрямь принесла ему счастье.

221. Клезмерская хитрость

Случилась эта история в давние времена, когда украинские земли принадлежали помещикам, среди которых славился своим богатством граф Потоцкий. Только на Украине принадлежало ему около трехсот имений и много сахарных заводов. Главная контора графа находилась тогда в Шепетовке на Волыни.

В конторе работали служащие-поляки, которые время от времени устраивали балы и вечеринки. Балы начинались у них в мае с большого бала, который назывался маювкой. Известно, что без музыки балов не бывает, а в самой Шепетовке тогда не было своей музыкантской капеллы. Зато славилась на всю округу клезмерская капелла в Заславле, во главе которой стоял замечательный скрипач реб Янкл Фиделе.

Как-то в начале весны панский маршалек пригласил к себе реб Янкла.

Ранним погожим утром, после молитвы и завтрака, отправился реб Янкл в Шепетовку. Маршалек принял его приветливо и попросил составить капеллу для предстоящей маювки.

— Но я ставлю два условия, — сказал он, — первое, музыканты должны быть самые лучшие, второе, они должны играть по нотам.

На первое условие реб Янкл охотно согласился, второе же его сильно смутило. Но он, не показав виду, принял и это условие. Договорившись о количестве музыкантов и об оплате, реб Янкл простился с маршалеком и, сильно озабоченный, уехал домой.

Действительно, как могли еврейские музыканты играть по нотам, когда они их знать не знали и спокон веку играли по слуху? Но постепенно реб Янкл успокоился.

«Ничего, — решил он, — что-нибудь придумаем».

Придя домой, он послал за клезмерами, а сам взял скрипку, осмотрел ее любовно, прижал к подбородку и заиграл. Скрипка была душой старого клезмера, свою скрипку он любил больше, чем деньги, чем жизнь, чем Бога.

Пришли клезмеры. Янкл рассказал им о предстоящем бале и о неожиданном условии маршалека.

Узнав об условии маршалека, клезмеры заволновались и зашумели — никто из них не знал нот. Ну, реб Янкл дал им немного пошуметь, а потом и говорит:

— В чем дело? Паны хотят, чтобы мы играли по нотам, так мы будем играть по нотам!

— Как?

— Очень просто! Пусть каждый из вас захватит из дома какую-нибудь книгу: молитвенник, Хумеш, Гемару, Мишну, Цена Урена — любую, которая найдется дома. Эти книги и будут нашими нотами.

У клезмеров словно камень свалился с души. Всем понравилась находчивость реб Янкла.

В условленный день клезмеры прибыли в Шепетовку. Там все уже было готово для бала. Все помещения ярко освещены; в большой зале для танцев вокруг стен расставлены кресла, в углу устроено возвышение для капеллы, а в специальных комнатах буфеты с напитками и закусками. Приехало много гостей со всей округи и даже из самой Варшавы.

Начались танцы. Музыканты заиграли. Смычки скользили по струнам; кларнетист, флейтист, тромбонист и валторнист дули изо всех сил, барабанщик отчаянно бил в свой барабан. Маршалек с достоинством расхаживал по залу, поглядывая на музыкантов. Действительно, клезмеры смотрят в книги, стало быть, играют по нотам, как условлено, и хорошо играют, все так говорят. Значит, все в порядке.

А клезмеры в душе посмеиваются и знай нахваливают своего главу.

Среди танцующих был один молодой офицер из Варшавы, сам музыкант, знавший хитрую нотную науку. Показалось ему странным, что перед клезмерами лежат какие-то книги. Он-то знал, что они обычно играют по слуху.

В перерыве, когда гости разошлись по комнатам и в буфет, офицер подошел к клезмерам, посмотрел в их книги и еще больше удивился.

«Странные ноты, — думает, — прямо как иероглифы».

А у клезмеров душа вон из тела. Что-то теперь будет?

— Пан Янкл, — обратился офицер к главе капеллы, — что это у вас за ноты? Я таких никогда не видел.

Но реб Янкл не растерялся: