Еврейские пираты Карибского моря

Выживание Ямайки, лежавшей на пересечении торговых путей Карибского моря, было необходимо для обеспечения безопасности судов, перевозивших сокровища Нового Света в Испанию. Если для защиты колонии и предотвращения захвата ее пиратами, желавшими устроить базу на Ямайке, требовалось иметь дело с новообращенными евреями, то, значит, так тому и быть. В 1522 году Кортес отправил из Мексики три судна, груженных сокровищами, но они были в итоге захвачены итальянским пиратом и доставлены во Францию. Пират больше известен не благодаря этой операции, а по названию моста, который носит его имя как первооткрывателя гавани Нью-Йорка — Верразано. Ацтекские богатства, попавшие вместо Мадрида в Париж, включали полтонны золота, около семисот фунтов жемчуга, драгоценные ларцы, инкрустированные топазами, зеркала из отполированного обсидиана, изумруд размером с кулак мужчины, трех живых ягуаров и — самое ценное — карты, составленные захваченными испанскими штурманами[78].

На требование вернуть сокровища Карл получил ехидный ответ Франциска, по сути выражавший позицию всех европейских правителей: «Солнце сияет для меня так же, как и для тебя, и я хотел бы видеть пункт в завещании Адама, лишающий меня права на долю в богатствах Нового Света!» С этих слов началось спонсируемое государством пиратство, или каперство, в Карибском море, и ответ Франциска прозвучал боевым призывом для морских разбойников[79].

Карл, вынужденный считаться с угрозами для империи, «впал в ярость», когда июнь 1534 года закончился, а золото не прибыло. Наконец в июле в Кадис пришли галионы, доставив двадцать один миллион песо серебром. Узнав об этом, Карл на радостях «пустился в дикий пляс с сыном Филиппом и шутом-карликом Перико». Перико сказал восемнадцатилетнему принцу: «Ваш отец правит половиной мира, вы вскоре будете править всем!» Слова шута заставили Карла, обычно весьма сдержанного, громко расхохотаться[80].

Именно тогда Карл, получив известия о том, что ямайская колония гибнет, решил послать туда «португальцев». Он подозревал обращенных евреев в ереси, но при этом знал, что может доверить им управление делами, столь важными для империи.

Конверсос 1492 года сначала были хорошо приняты испанским обществом, стремившимся заполнить позиции, которые ранее занимали евреи. Новые христиане быстро стали буржуазной элитой — торговцами, врачами, сборщиками налогов, картографами, финансистами, королевскими советниками. Но их успех вызвал ненависть и зависть, утолить которые могли только костры инквизиции. Хотя крещеные дети конверсос занимали важные посты в финансовой системе и в советах церквей расширявшейся империи, в 1534 году действовал закон чистоты крови (Limpieza de Sangre), принятый в 1525 году для Санта-Доминго. Закон гласил, что Новый Свет закрыт для всех, кроме старых христиан, способных доказать христианское происхождение на протяжении четырех поколений[81]. Будь то новый конверсо или потомок обращенных в 1391 году, ничтожная капля еврейской крови делала его недостойным служить в Новом Свете к вящей славе Господней. Закон запрещал новым христианам заниматься многими профессиями, и список этих профессий постоянно увеличивался. Им даже запретили жить в некоторых частях Испании. Чтобы не допустить бегства конверсос, власти не разрешали им продавать землю или права на владение ею, а также обменивать векселя и долговые обязательства.

Карл, подобно деду Фердинанду, действовал по принципу «цель оправдывает средства». Он не возражал против использования евреев для спасения ямайской колонии. Считая себя Божьим воином, Карл тем не менее не позволял религиозным взглядам брать верх над практическими интересами. Император финансировал войны в Европе, получая деньги у всех, кто был готов их ссудить, продавая иностранным банкирам грузы еще не прибывших галионов, заложив Молуккские острова португальскому королю, сдав в аренду Венесуэлу и Чили германским банкирам, желавшим найти Эльдорадо. В 1535 году он отчаянно любезничал с еврейкой — доньей Грацией Мендес Наси, чтобы получить большую ссуду в принадлежащем ей португальском банке.

Во времена правления Карла его подданные исследовали и заселяли мир, увеличившийся за эти годы в три раза. Император нуждался в помощи и был готов иметь дело с вероятными еретиками. Они могли помочь ему в управлении лучше, чем кто бы то ни было. В то же время Карл не доверял им. Он привык общаться с представителями знати и духовенства, а евреи весьма отличались и от первых, и от вторых. Народ Книги не слишком уважал родовитость. Евреи ценили не физическую отвагу и даже не богатство, а мудрость, знания и деловую хватку, они были незаменимыми «еретиками его величества», пешками в его всемирной шахматной игре, фигурами, которые можно передвигать и которыми можно жертвовать, если будет на то монаршья воля.