Еврейские погромы и национализм (СИ)

Сын автора серии биографий вождей французской революции не питает пристрастий к генералу Краснову, но когда речь заходит об Императоре, господин Левандовский пишет: «Александр ΙΙ был добрым, мягким, благородным человеком… Кроме того, Александр ΙΙ был реформатором…». И чем тогда не «дивно прекрасный самодержец»?! Следует заметить, что в романе Краснова «дивно-прекрасный» убитый бомбистами Александр II лежал в гробу [П.Н. Краснов «Цареубийцы» Красноярск: ПИК Офсет, 1995, с.274].

Итак, все позиции заняты: генерал Краснов, подобно Ивану Солоневичу, считавший: «это очень красиво и благородно, быть националистом, мечтать о «единой и неделимой», быть, ещё более того, монархистом», первоочерёдно подразумевая под неделимым единством всенародную доброту, безоговорочно осуждает еврейский революционный террор. Советский профессор считает негативное изображение евреев страшной провинностью и славит терроризм. А посредине любители демократических реформ.

Связь между участием евреев в революционном терроре и погромами в России очевидна. Если погром в Красноярске в 1916 г. мотивирован исключительно экономической эксплуатацией, то состоявшаяся усилиями подпольной партии убийц гибель Царя 1 марта 1881 г. – важнейший на то время повод, а финансовая кабала - причина.

Владимир Большаков в книге «С талмудом и красным флагом» (2013) перечисляет предшествующие отдельные еврейские погромы в Одессе (1859, 1871) и Аккермане (1862), которые устроили местные греки из-за торговой конкуренции, борьбы за прибыль (с.205).

Перед тем «в Одессу устремились евреи почти со всей Восточной Европы», «еврейские купцы вытеснили иностранцев и заняли в среде этого сословия первое место» [О.Ю. Захарова «Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов» М.: Центрполиграф, 2001, с.230].

Подробнее о черноморской еврейско-греческой войне и угрозах еврейской мафии для России есть данные у военного историка Бориса Галенина: в 1830-е «флот фактически оказывался в руках еврейских ростовщиков» [Б.Г. Галенин «Цусима – знамение конца русской истории» М.: Крафт+, 2009, Т.1, с.168-178].

Эти отдельные погромы сильно отличаются от массовых в 1881 г., где к экономической борьбе явно добавляется политический повод.

В докладной записке директору Департамента Полиции генерал Новицкий сообщал, что с 1878 г., «прослужа и проживая в городе Киеве 25 лет, я в Юго-Западном крае никогда не приобрёл никаких земельных собственностей, считая неудобным по должности, мною занимаемой, входить в какие-нибудь денежные сделки и купли, каковые безусловно все обставляются участием евреев». В соответствии с этим в мемуарах и погром 26-28 апреля 1881 г. в Киеве он объяснял ненавистью к еврейской эксплуатации в сфере торговле, а не политическими причинами. Однако же, описывая своё личное участие в убеждении рабочих прекратить погром, он передаёт уверенность толпы в том, что 1 марта Царя убили евреи. Разъяснение, что бомбу бросил поляк Гриневицкий, убедило остановить погром лишь на некоторое время [В.Д. Новицкий «Из воспоминаний жандарма» М.: МГУ, 1991, с.43, 155-158].

Т.е., трагедия 1 марта стала поводом, спусковым крючком для выстрела накопленной ненависти, сняла сдерживающие монархические нравственные обязательства, павшие вместе со взорванным Царём.

Действительно, в черте оседлости в начале ХХ века на 1000 перекупщиков производимой крестьянами продукции приходилось 930 евреев, что делает совершенно справедливыми обвинения в еврейском засилье – это ясно даже для историков, враждебно настроенных к идеям монархистов [И.В. Омельянчук «Черносотенное движение на территории Украины (1904-1914)» Киев, 2000, с.65].