Еврейские погромы и национализм (СИ)

Северо-западный комитет партии эсеров в Минске предлагал вместо еврейских погромов «погромы всех имущих». В их прокламации помещался призыв: «бей чиновников царских, капиталистов и помещиков! Бей покрепче» [В.М. Чернов «Перед бурей» Минск: Харвест, 2004, с.215].

Используя публикации эсера Чернова о колоссальных размерах грабительской практики в рядах «всех [!] партий и фракций», П.Н. Милюков в 1910 г. писал о диффузии между революционерами и «простыми профессиональными ворами» [«Анти-Вехи» М.: Астрель, 2007, с.137].

Лидер меньшевиков Мартов писал ближе к разгрому революции о проявленной всеми партиями преступности: «“элементы анархии” до такой степени проникли уже во все революционные партии, что нельзя писать о тактике ближайшего момента, не сведя счёты с анархистским развратом, который грозит партиям полным разложением» [«Отклики» СПб.: Слово, 1906, Сб.1, с.76-77].

В.Л. Бурцев писал по поводу исчезновения награбленных 200 тысяч рублей, что революционеры должны дать отчётность «в экспроприированных и истраченных суммах», поскольку на каждого революционера теперь начали смотреть «с усмешкой, чуть ли ни с пренебрежением, считая его виновником всех бед, переживаемых Россией» [Гр. Нестроев «Из дневника максималиста» Париж, 1910, с.VII].

Т.е., монархический антисемитский смысл погромов ложно введён в качестве преобладающего мотива. К примеру, на Кавказе осенью 1905 г. в Грозном громили чеченских торговцев. В других местах погромы лавок совершали толпы осетин. Если продавшаяся либеральная печать беспокоилась только о еврейском благополучии, то власти опасались за сохранность не одних евреев, но всех жертв революционного насилия. Под угрозой находились железной дороги.

«Ввиду особенно возбужденного состояния забастовщиков можно было опасаться насилий и погромов имущества дороги». 21 декабря 1905 г. начальник Терского жандармского областного управления писал: «запасные, подстрекаемые агитаторами, легко могут оказаться во главе всяких беспорядков и погромов». Естественно, что жандармы и чиновники изображали революционеров «как обыкновенных грабителей и погромщиков» [«Революция 1905-1907 годов на Тереке» Орджоникидзе: Ир, 1980, Т.1, с.13, 26, 137, 236, 262].

Ещё в одном прореволюционном издании разместили множество материалов о погромах. Как выяснил судебный следователь, в Одессе «еврейская толпа, не переставая, наносила наглые оскорбления чинам полиции и войскам, стоявшим во дворе участка», насильственным путём эта толпа освободила арестованных из полицейских участков. При этом один городовой умер от побоев, а одного околоточного надзирателя не только избили, толпа евреев выколола ему глаза [«Материалы к истории русской контрреволюции» СПб.: Общественная польза, 1908, Т.1, с.12-13].

19 октября в Одессе сначала застрелили двух знаменосцев из числа монархистов с портретами Императора и иконами. Затем еврейские террористы из партии Бунд бросили в монархистов бомбу, взрыв которой убил 6 человек, ещё несколько человек убили выстрелами из окон. «Началась стрельба по городовым». Еврейский террор вызвал погром, в котором значительное участие приняли уголовники, воспользовавшиеся гневом монархистов. По подсчёту Одесского раввината, при погроме погибло 303 еврея (меньше, чем называет Вебстер). Градоначальник Д.Б. Нейдгардт утверждал, что русских революционеры убили и ранили больше, чем пострадало евреев. В это можно поверить, по вышеприведённым признаниям сионистов, собранию следственных материалов и публикации в «Таймс». Архиепископ Херсонский и Одесский Димитрий 22 октября осудил погром, называя рабочих главными его участниками: «выступивши против бунтовщиков, вы, незаметно для себя, сами стали бунтовщиками… Возвратитесь же в свои мастерские, фабрики, заводы…» [В.П. Малахов, Б.А. Степаненко «Одесса 1900-1920» Одесса: Optumum, 2004, с.106-109].

Точно так и епископ Подольский Парфений, осуждая погромы, призвал духовенство словом укрощать буйствующих [П.Н. Зырянов «Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907» М.: Наука, 1984, с.87].