Еврейские погромы и национализм (СИ)

Он считал нужным объяснять: «русская государственность тем и сильна, что явилась на почве не расовой, а культурной» [Л.А. Тихомиров «Христианское государство и внешняя политика» М.: ФИВ, 2012, с.473].

С историческим, т.е. фактически существующим русским национализмом, решительно порвали современные идеологи национал-демократизма, публикующиеся в журнале К. Крылова «Вопросы национализма» (выходит с 2010 г.).

Такие писатели предают само содержание национальной культуры за формальное соответствие искусственно созданному в интересах существующих властей преобладающему демократическому мировоззрению, сочетать с которым национализм – значит заменить его чем-то иным. Что и видно в полной замене формул Ивана Солоневича и Льва Тихомирова прямо противоположными по смыслу представлениями.

Так, Валерий Соловей определяет национализм как политическую идеологию, ставящую нацию «выше всех других форм групповой солидарности» и выше других принципов, включая монархический и религиозный. В. Соловей затем пишет, что православный монархизм сейчас носит радикальный, подрывной, революционный и потому двусмысленный характер. По его представлению, Империю создало этническое ядро – т.е. скорее расовая почва, в наименовании Льва Тихомирова [В. Соловей, Т. Соловей «Несостоявшаяся революция. Исторические смыслы русского национализма» М.: Феория, 2009, с.9-10, 36].

В действительности национализм скорее выражается в указанном И.Л. Солоневичем понятийном, мировоззренческом единстве, а не в политике. Нация не вся вовлечена в политику, но вся – в национальную культуру, и только через неё – в политическую идеологию.

Разумеется, теперь, в пору замены интернационалистской демократической идеологией русской политической культуры, монархисты требуют полной перемены господствующих чужеродных принципов. И в этом нет ничего ни двусмысленного, ни революционного, поскольку монархисты придерживаются консервативной не только идеологии, но и практики.

Ввиду полного несоответствия демократической системы национальным интересам, логично не фантазировать о русификации федерализма и перспективах победы на выборах национал-демократической партии при процентном преобладании русских в РФ. Скорее надо подумать, что никакой победы не будет, когда не станет и уже давно нет преобладающей русской культуры, в рамках которой политическая солидарность становится возможной. И поскольку в не столь отдалённое время численного преобладания даже этнических русских более не будет, надежды на построение национал-демократии оказываются куда бессмысленнее, чем отстаивание радикального, но действительно русского монархизма.

Заблуждения национал-демократического воззрения весьма разнообразны. В. и Т. Соловей пренебрежительно отбрасывают эмигрантский русский национализм как «выморочный», сравнительно с движением националистов в СССР. Однако они ошибаются, будто эмигранты не оказывали влияния до конца 1980-х. Оно было значительным в 1940-е в пору немецкой оккупации, и для нового поколения монархистов в 1960-е, что я уже показывал в нескольких статьях.

Вот, например, что писала, родственница “покровителя” Ильи Глазунова С.В. Михалкова, Н.П. Кончаловская 9 июля 1964 г.: «тут у нас была эпопея Ильи Глазунова. Это было нечто грандиозное по нахальству, ловчильству, пакости и глупости. Начиная с того, что этот черносотенец устроил выставку с помощью Министерства культуры без какого бы то ни было участия и разрешения МОСХа. Он даже за свой счёт заказал афишы, которые сам при помощи учеников Суриковского института расклеил на заборах там, где клеить на полагается», «с четырёх утра к Манежу выстроилась очередь на выставку. Что там было – невообразимо!» [О.Ю. Семёнова «Юлиан Семёнов» М.: Молодая гвардия, 2011, с.292].

Высматривается обратная закономерность: эволюция к настоящему национализму всегда происходила в условиях советской информационной изоляции либо под прямым или опосредованным эмигрантским влиянием, либо совпадала с эмигрантской позицией при открытии или восприятии идейных основ дореволюционного монархизма. В противном случае русский национализм просто не мог возникнуть, и существовал лишь нац-большевизм.