Читаем Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга полностью

Что же тогда сказать о Соломоне Михоэлсе, который с вдохновением исполнял колыбельную песню в кинофильме «Цирк», гордо носил орден Ленина на лацкане пиджака и убеждал американских евреев помочь Советскому Союзу в борьбе с Гитлером? Что сказать о ГОСЕТе или появлении на выставках картин Тышлера? Как определить роль самого Переца Маркиша до дня его ареста в 1949 году, получившего от Сталина орден Ленина, а, как известно, вождь всех народов наградами не разбрасывался. Орден Ленина надо было заслужить. Чем мог заслужить несчастный Перец Маркиш столь высокую награду? В ЕАК, кроме Лозовского, никто не имел ордена Ленина. Из всех еврейских писателей Перец Маркиш один удостоился золотисто-платинового значка. Ни агент НКВД Ицик Фефер, ни блестящий прозаик Давид Бергельсон, ни талантливейший Лев Квитко, ни мягкий и лиричный Давид Гофштейн — никто другой из деятелей еврейской литературы не обладал подобным отличием. Евреи всего мира до 1949 года, наблюдая издалека жизнь в Советском Союзе, с удовлетворением и гордостью отмечали общественное положение выдающегося поэта и оценку поэтических достижений. Перец Маркиш был искренен, как поэт, он во многом заблуждался, как поэт, и обстоятельства социальной жизни до дня ареста в главных чертах ничем не отличались от эренбурговских. Когда моего дядю Александра Гальперина, сподвижника Сергея Сырцова, с 1930 года преследовали сталинские ищейки, чтобы через семь лет расстрелять, а отца, арестованного в январе 1938 года, терзали в донбасских тюрподвалах, и Эренбург, и Перец Маркиш, несмотря на все сложности жизни и опасности, которые подстерегали каждого человека, трудились и существовали — по-советски — очень хорошо. И тем не менее язык не поворачивается назвать Эренбурга или Переца Маркиша «ширмами» гулаговской системы, хотя я предполагаю, что и тот и другой прекрасно знали, что творится в стране. Нельзя было не знать, ну просто невозможно было ничего не замечать!

Более того, ни Перец Маркиш, ни Квитко, ни Гофштейн, ни Василий Гроссман в упомянутое время не подвергались таким преследованиям, подозрениям и наветам, какие сопутствовали Эренбургу на каждом шагу. Можно еще крепко поспорить, кто служил более плотной и непроницаемой ширмой в довоенный, военный и послевоенный периоды — Михоэлс, Эренбург, Перец Маркиш или кто-нибудь другой. Когда грянул гром, одни «ширмы» пали, другие устояли по прихоти вождя.

Это ясно и бесспорно. Вот почему у Михоэлса и Переца Маркиша нет никаких преимуществ, несмотря на мученическую смерть, перед Эренбургом или кем-нибудь другим.

Но у моих мертвых эти преимущества есть, если учесть даты кончин. И у меня есть преимущества. Я никого не обижал.

И единственный щит

Понимая всю нелепость характеристики Эстер Маркиш, ее сын Шимон делает попытку выправить положение. Рядом со словом «ширма» появляется слово «щит». Ширма-щит будто бы меняет дело и выводит Эренбурга из-под прямого удара, удара неприличного и недостойного, удара, как говорится, ниже пояса, прямолинейного и весьма провинциального. Ничего не понимая в задачах, которые ставил перед собой Эренбург, не зная подробно его биографии, в том числе и потаенной, закрытой от чужих глаз, биографии, скрытой в различных досье, ничего не понимая в ситуации, которая складывалась вокруг Эренбурга, Шимон Маркиш не снимает напряжения, не устраняет возникшего неприятного привкуса и не затушевывает напрашивающихся и весьма законных вопросов, отчасти и личного порядка. Сверх того, словесный инструментарий, который использует Шимон Маркиш, вызывает ряд ассоциаций, бросающих тень на поступки Эренбурга. «Эренбург был в руководстве Еврейского антифашистского комитета с самого начала его существования (правда, и вышел из него своевременно — до убийства Михоэлса)», — заключает один из невинных, на первый — невнимательный — взгляд, пассажей Шимон Маркиш.

Но что имеет в виду автор очерка? Своевременно — это как? Случайно? По подсказке? По наитию? Предвидя скорый и кровавый конец членов комитета? В надежде на одобрение Сталина? Органов госбезопасности? Михаила Суслова? Жданова? Маленкова? Или из нежелания участвовать в постоянно возникающих спорах и внутрикомитетской борьбе? Быть может, по иным причинам, нам неведомым?

Шимон Перец[5] не раскрывает тайного смысла сакраментального слова. Возможно, он и сам не придает ему значения. Он лишь напоминает нам — впрочем, одновременно протестуя против кровавого навета на Эренбурга, — что в те отчаянные месяцы, когда палачи терзали ни в чем не повинных советских литераторов, переводчиков, общественных деятелей и ученых, Эренбург получил Ленинскую международную премию мира. А когда убивали Бориса Пильняка и травили Анну Ахматову, что происходило с Давидом Гофштейном, например, или Борисом Пастернаком? А когда издевались над Борисом Пастернаком, что происходило с Вениамином Кавериным? Речь в последнем случае идет о более легких вегетарианских временах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары