Еврейский «крестовый» поход

В противоположном углу находился еще один стол, поменьше и похлипче. Вот на нем-то следов порядка как раз не наблюдалось. Исцарапанную поверхность стола покрывали разнообразные керамические, деревянные, медные и даже мутно-стеклянные баночки, ступки, горшки. Они же заполняли и полки открытого высокого шкафа, притулившегося рядом. Чего это там мой «партнер» такого химичит, интересно? Хобби у него, что ли, такое? Поди философский камень в соответствии с веянием времени ищет? Свинец в золотишко попревращать охота? Ну-ну… Могу продать секрет технологии, если что. Правда, для его реализации счастливому алхимику придется сварганить простенький ядерный реактор, но это не мои проблемы, хе-хе…

Хотя рано смеяться. Не знаю, как у Цадока продвигаются дела на алхимическом фронте, зато на каббалистическом он уже делов натворил. Причем непосредственно касающихся лично меня. Так что еще неизвестно, кто тут последним смеяться будет…

Подумав об этом, я продолжил осмотр помещения. Но больше ничего особо интересного не обнаружилось. Небольшая деревянная кушетка, украшенная незатейливой резьбой, служила, видимо, для отдыха хозяина от трудов праведных (или не совсем праведных, что, скорее всего, точнее соответствовало действительности). Большой стенной шкаф, в котором рядом со свитками с текстами священных книг мирно соседствовали пергаменты, заполненные торговыми счетами и записями. Всю немногочисленную мебель можно даже назвать довольно изящной по сравнению с остальными образцами, которые мне довелось увидеть в этом мире. По крайней мере, при виде обстановки сразу было заметно, что хозяин кабинета — далеко не бедный человек.

Мое внимание привлек массивный округлый сундук, запертый на висячий замок. Здесь, что ли, этот прообраз шекспировского ростовщика Шейлока хранит свои сокровища? Маловат сундучок-то. А ведь кроме презренного злата еще должна быть куча важнейших документов — договоров или расписок, которые хранить на открытых полках стенного шкафа было бы крайне непредусмотрительно. Кстати, и интересующий меня документ тоже должен быть где-то среди них. Где же он все это держит?

Я вопросительно взглянул на Цадока. Тот в какой-то нерешительности топтался посреди комнаты, как будто забыв, зачем сюда пришел. Понятно почему: не очень хочется показывать чужаку расположение своих тайников. Ну, куда ты денешься, дорогой, сам же меня сюда и притащил. Я еще сильнее загнул бровь, демонстрируя нетерпение. Это возымело действие — беспорядочное перемещение торговца по кабинету приобрело явно выраженный вектор, направленный к стенному шкафу. Я еще не успел удивиться, что такой ценный артефакт открыто лежит на полке, как тут же понял свое заблуждение. Цадок неуловимым движением нажал на сокрытый среди беспорядочно разбросанных свитков рычажок, и часть шкафа с легким скрипом отъехала в сторону, открыв потайную прямоугольную дверь в стене. И не простую, а железную, из склепанных друг с другом квадратных листов со стороной размером сантиметров сорок каждый. Дверная коробка тоже была металлическая. Дверь запирали сразу аж три замка.

— Запоры работы лучших генуэзских мастеров! — не преминул похвастаться торговец, доставая связку ключей.

Да уж, заметно, что замки изготовлял далеко не деревенский кузнец! Причем в целях, видимо, лучшей защиты все замки были разными. Верхний открывался большим круглым ключом с торчащими во все стороны зубчиками, средний, напротив, плоским с вырезами. А чем отпирался нижний, увидеть не удалось, так как его заслонял своей немаленькой тушей хозяин кабинета. Причем, кажется, намеренно.

Дверь раскрылась на удивление беззвучно. Цадок зажег приготовленную свечу в красивом серебряном подсвечнике и, согнувшись — дверной проем был ниже даже его невеликого роста, — проскользнул внутрь. Ругаясь при этом на тесноту и острые углы, явно намекая, что почтенному гостю совершенно незачем туда заходить. Но мне было интересно, и я тоже полез следом. Взгляду открылось совсем небольшое помещение, можно сказать — каморка, естественно — без окон. И ничего интересного на первый взгляд она не содержала: на полу стояли всего три невзрачных сундука — два больших и один поменьше. Его-то и открыл торговец, подозрительно косясь на меня. Некоторое время что-то там перекладывал и наконец извлек из недр сундука маленький тряпичный сверток. После чего мы проследовали обратно в кабинет, и Цадок сразу же, пыхтя, произвел процедуру закрытия тайника.

Завершив наконец свои манипуляции, Цадок аккуратно снял тряпку, и на свет явился свернутый в трубочку лист пергамента, который тот благоговейно протянул мне. Я, немного волнуясь, осторожно развернул уже несколько потертый и потрескавшийся от частого употребления кусочек тонко выделанной кожи. Лист оказался покрыт надписями с обеих сторон. На внешней (по отношению к свернутому состоянию) красовался небольшой текст в десяток строк, написанный привычным мне квадратным ивритским алфавитом. А вот последняя строчка сильно смахивает на арабскую вязь.