Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии

«Человек оценивается не по его богатству или власти, – запишет она, – а по его характеру и доброте… Если бы только люди начали развивать свою доброту».

Хотя Анна Франк родилась в ассимилированной семье, за те годы, что она провела в укрытии, у девушки возросло чувство гордости за еврейскую кровь в своих жилах. Она сделала ряд проницательных высказываний о нацистском антисемитизме: «Кто обрушил на нас это? – спрашивает она в дневнике 11 апреля 1944 г. – Кто отделил нас, евреев, от всех остальных людей? Кто допустил, чтобы мы до сих пор так страдали? Это Б-г создал нас такими, какие мы есть, и Он же, Б-г, поднимет нас снова. Если мы выдержим все страдания и если останутся еще евреи, когда все это кончится, то евреи из всеми проклятого народа станут образцом для подражания. Кто знает, может быть, как раз наша религия поможет миру и всем народам учиться добру, и из-за этого – и только ради этого – мы страдаем сейчас. Именно поэтому мы никогда не сможем стать просто голландцами, или просто англичанами, или представителями любой другой страны. Мы навсегда останемся евреями, и мы сами хотим быть ими».

Одним из первых американцев, оценивших дневник Анны Франк, был писатель Меир Левин, который помог организовать его издание на английском языке. Левин получил от Отто Франка разрешение написать на основе дневника пьесу. Хотя она точно передавала дух оригинальных дневниковых записей Анны, Лилиан Хелман, одна из ведущих драматургов того времени, сказала Отто Франку, что пьеса Левина непригодна для постановки на сцене. Убежденная сталинистка, Хелман использовала все свое влияние, чтобы инсценировка «Дневника Анны Франк» была перепоручена ее друзьям, вместе с которыми она и приступила к этой работе. Именно эта пьеса (а не то, что написал Левин) увидела впоследствии свет. Из окончательного варианта пьесы исключены слова Анны о том, что глубинной причиной нацистского антисемитизма был иудаизм и его идеалы. Мало того, в уста героини вложены слова, которых Анна никогда не писала, зато отражающие мировоззрение авторов инсценировки: «Мы – не единственный народ, которому довелось страдать… Страдать приходилось то одной расе, то другой».

В настоящее время помещение в Амстердаме, где укрывались евреи, известно как Дом Анны Франк. Ежегодно он привлекает сотни тысяч экскурсантов.

Для читателей дневника Анна навсегда осталась 15–16-летней девушкой. Если бы не Катастрофа, ей шел бы сейчас седьмой десяток.

Отто Франк так описал сцену, разыгравшуюся в тот момент, когда нацисты ворвались в пристройку: «Эсэсовец схватил портфель и спросил меня, нет ли в нем драгоценностей. Я ответил, что там одни бумаги. Он швырнул их – и дневник Анны в том числе – на пол. Он взял себе нашу серебряную посуду и ханукальный светильник. Если бы он забрал с собой дневник, никто никогда не узнал бы о моей дочери».

192. Восстание в Варшавском гетто

Восстание в Варшавском гетто было крупнейшим еврейским выступлением против нацистов в годы Второй мировой войны. Его подавление потребовало от нацистских войск больше времени, чем завоевание всей Польши.

До своего разрушения это гетто было самым крупным из всех, в которых нацисты держали евреев. Когда население гетто достигло максимальной отметки, здесь находилось около 500 тысяч человек (30 процентов всего населения Варшавы), теснившихся на 2,4 процента территории города. Однако нацисты очень быстро сократили численность гетто. За первые полтора года его существования здесь умерли от голода 15–20 процентов его обитателей. Ежедневная норма питания в нацистских гетто составляла в среднем 184 калории, или одну четырнадцатую нормальных потребностей взрослого человека в продуктах питания. К зиме 1943 г. в гетто остались лишь 60 тысяч человек. Остальные (свыше 400 тысяч) или погибли, или были отправлены в концлагеря, где подавляющее большинство было убито в первые же дни.

Пожалуй, самыми известными обитателями Варшавского гетто, вывезенными оттуда, были двести детей из дома для сирот, который возглавлял всемирно известный педагог Януш Корчак. Корчак, будучи уже в преклонном возрасте, отклонил предложения сохранить ему жизнь и настоял, чтобы ему разрешили сопровождать детей в лагерь. Еврей из Варшавского гетто Имануэль Рингельблюм так описал это в дневнике: «Корчак подал пример: все воспитатели сиротского дома должны отправиться в концентрационные лагеря. Преподаватели школы-интерната знали, что их ждет, но чувствовали, что не смогут оставить детей в этот черный час и должны сопровождать их до самой смерти». Корчак и дети отправились на железнодорожную станцию колонной по четыре человека в ряд, он шел впереди, держа за руки детей, которые шли по обе стороны от него.