Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии

Незадолго до своего назначения в Верховный суд Брандес увлекся сионизмом, став его страстным и активным приверженцем. На посту президента Американской сионистской федерации он руководил сбором средств для новых еврейских поселений и на развитие культурной жизни в Эрец-Исраэль. После назначения в Верховный суд Брандес отказался от всех не имеющих прямого отношения к его новым обязанностям дел за исключением сионизма. В 1920 г. он даже подумывал выйти из состава Верховного суда, чтобы возглавить Всемирную сионистскую организацию.

Брандес резко критиковал тех евреев, которые боялись, как бы поддержка ими сионизма не поставила под вопрос их лояльность к Америке. Из «множественности лояльностей», разъяснял Брандес, вовсе не следует, что они исключают друг друга: «Человек может быть лояльным по отношению к своей семье, своему городу, своему штату и своей стране и не должен опасаться, что эти лояльности вступят друг с другом в конфликт». И сегодня, спустя три четверти века, евреи ссылаются на эту мысль Брандеса, опровергая обвинения тех, кто действует в интересах Израиля, в «двойной лояльности».

В начале 1920-х гг. Брандес разошелся во взглядах с Хаимом Вейцманом (ведущим деятелем сионизма, а впоследствии первым президентом Израиля), вследствие чего отказался от видных постов в сионистском движении. Однако Брандес остался пылким сторонником сионизма, и после его смерти самая большая часть его наследства отошла по завещанию сионистскому движению.

До самой своей кончины Брандес горячо выступал за сохранение американского еврейства, убеждая евреев США поддерживать свое национальное самосознание и свою причастность к еврейским делам. «Чтобы быть хорошими американцами, – любил он повторять, – мы должны становиться лучше как евреи». Для Брандеса это заявление не было риторическим. Когда в 30-х гг. из Эрец-Исраэль в США прибыл сионистский педагог Шломо Бардин, он посетовал Брандесу на то, что значительное число студентов-евреев равнодушны к своей вере. Когда евреи безразличны и равнодушны к своей вере, считал Брандес, это плохо как для евреев, так и для Америки. Особенно тревожил его интерес многих верующих евреев 30-х гг. к коммунизму и Сталину. Брандес уговорил Бардина не торопиться с возвращением в Эрец-Исраэль и позаниматься со своими молодыми коллегами. В результате частых бесед у Бардина и Брандеса возникла идея создания того, что впоследствии получило название Института Брандеса – первой организации, которой вдова Брандеса разрешила взять имя ее супруга после его кончины в 1941 г.

В настоящее время Институт Брандеса – Бардина – одна из многих еврейских организаций, носящих имя судьи Луиса Брандеса. Самая известная из них – Университет Брандеса (Волтхэм, штат Массачусетс), не связанный ни с одним конкретным течением иудаизма.

Профессор юриспруденции Р. Барт приводит возражения руководителей Американской ассоциации адвокатов против назначения Брандеса в Верховный суд. Их представитель заявил Сенату: «Мистер Брандес не действует согласно канонам адвокатуры…(он) всегда выступает перед своими клиентами в роли судьи вместо того, чтобы быть адвокатом своего клиента, и это противоречит практике адвокатуры». Профессор Барт так комментирует это заявление: «Это может показаться более чем достаточным основанием для признания человека непригодным к работе в судебном учреждении. Однако глубокий смысл этого обвинения в том, что Брандес нарушил профессиональные нормы, поскольку прилагал свои собственные представления о правильном поведении к своим клиентам и в силу этого был готов осудить их еще до того, как приступит к их защите». В этом отношении Брандес сознательно или бессознательно придерживался еврейской судебной традиции (см. «Санѓедрин»).

215. Альберт Эйнштейн (1879–1955)

Альберт Эйнштейн вполне может считаться самым известным евреем XX в. Вероятно, никто больше в истории человечества не пользовался такой известностью именно в качестве гения. Эйнштейн знаменит в первую очередь благодаря своей теории относительности. Его значение для американской истории в значительной мере стало следствием письма, которое Эйнштейн в 1939 г. написал президенту Ф.Д. Рузвельту, обратив его внимание на важность экспериментов по расщеплению атомного ядра: «Некоторые из последних исследований, осуществленных Э. Ферми и Л. Сцилардом, позволяют мне ожидать, что в ближайшем будущем элемент уран может быть обращен в новый и важный источник энергии… Этот новый феномен мог бы также привести к созданию бомб, и представляется вполне вероятным – хотя далеко не столь несомненным, – что это позволит создать обладающие неимоверной мощью бомбы нового типа».

Письмо Эйнштейна и его международная репутация были главными факторами, побудившими Рузвельта принять вскоре Манхэттенский проект, в результате которого через пять лет появилась атомная бомба, обеспечившая победу Америки над Японией и окончание Второй мировой войны. Реакция Эйнштейна, когда он услышал, что на Хиросиму сброшена атомная бомба, была весьма простой: «Ой вей!»