Еврейский удар или П-дец подкрался незаметно

Кстати, закладку «первого камня» в это строительство произвёл Кавалер Ордена Жидовствующих Леонид Кравчук, ещё на заре своего президентства продекларировавший, что «евреи в Украине должны жить лучше, чем в Израиле».

Умирающий город

Случается, путешественники в джунглях находят развалины древних городов.

По всем признакам, жители когда-то бросили их на произвол времени. Учёные не могут понять, отчего. Ответ, разумеется, есть, но он известен лишь современникам тех таинственных событий.

По прошествии многих лет, археологи будущего наткнутся на очередной город-призрак.

Может, они и будут ломать голову над его загадкой, однако, истина отвратительно проста: обитателям, бегущим сегодня со своего страшного места, надоело есть собачатину и запивать её слезами голодных детей. И при этом, знать, что их страна не воюет и не борется с блокадой.

Умирающий город предстал перед глазами корреспондента «АиФ» в сером саване мартовского снега, полупустой, хмурый и голодный.

Срам Стаханова

Когда закончилось красное времечко и сменились флаги, с дымом заводских труб растаяла былая мощь промышленных районов страны. В украинский Донбасс пришла бедность, а вслед за нею - нищета.

Сегодня она въелась в быт горняков так же прочно, как угольная пыль в их кожу. Там, где роют уголь, - на востоке Украины - царит беспросветная безнадёга.

Но в этом сером мире тёмных мусорных городов, припорошенных угольным крошевом, с сивушным бредом грязных пивнушек, среди мёртвых терриконов и ржавых вагонеток есть свои чёрные дыры.

Одна из таких дыр - город Зоринск. Это - Луганская область, Центральный Донбасс.

Полтора километра слякотной дороги от станции окончились центральной городской площадью.

От перрона и до этого пятачка, покрытого грязью вперемешку со снегом, мне повстречались двое: ребёнок с куском проволоки и женщина с буханкой хлеба.

Здесь же, возле рынка, было оживленнее. Путь по щиколотку в вязком снегу разгорячил, и захотелось пить. Рукоятка уличной колонки провально звякает: водопровод не работает.

Бутылочка минералки на базарном лотке стоит столько же, сколько в Киеве; продавщица глядит удивлённо - такого здесь не покупают.

Несколько человек толпятся у машины, с которой торгуют картошкой; какая-то баба гоняет то ли пьяного, то ли сумасшедшего; ещё один пьяный о чём-то рассуждает с двумя заплаканными женщинами (причина их горя открылась позже).

Убогий бар «Жемчужина» закрыт. Люди вокруг - хмурые, озабоченные и безулыбчивые. Сюрреальности добавляют громоздящиеся поодаль башни с огромными колёсами наверху. Там, под ними - жерло шахты.

К ней ведёт заваленная мокрым снегом аллея с развалившимися бетонными цветниками - то, что когда-то в них улыбались анютины глазки, едва представимо на фоне дикого запустения.

Никанорово горе

Впервые в здешних краях уголь нашли царские геологи в конце XVIII века, добывать его начали несколько десятилетий спустя.

Очередную шахту, вырытую уже при советской власти, в 1926 году, назвали «Никанор». Вокруг неё образовался поселок горняков, который в 1963-м и стал городом Зоринском.

Тогда нужды не было и в помине, месторождение развивалось. Старики, зябнущие в сегодняшней нищете, помнят времена, когда они в месяц зарабатывали 500-600 советских рублей.

Бедность наступила не из-за истощения недр. Угля тут хватает, и пять лет назад, в 98-м, открыли первую очередь государственной шахты «Никанор-Нова» - единственное предприятие Зоринска, его сердце.

Здесь трудятся 1400 человек; последняя перепись городского населения зарегистрировала 9 тысяч 800 жителей. За два года эта численность сократилась чуть ли не на треть: нынешних обитателей немногим больше шести тысяч.

Слева от проходной шахты - обшарпанное двухэтажное здание управления. Несколько женщин тряпками собирают талую воду, стоящую в коридоре на сантиметр.

- Шахтёры не получают зарплату в полном объёме с апреля прошлого года. Ежемесячные выплаты идут, но они - лишь часть заработанных денег. Например, в мае заплатили 20%, в декабре - 32%.

Похожая ситуация и в этом году. Мы - нищие. Люди живут в долг, и когда получают какие-то гроши, тут же отдают их тем, у кого одалживали, - рассказывает о ситуации в городе и на шахте председатель организации Независимых профсоюзов горняков (НПГУ) Николай Козюберда.

Раньше независимый профорг был городским головой, до конца своего срока «не дотянул» год и ушёл в профсоюзы. Для него в местных бедах нет белых пятен.

В два часа дня на шахте смена: времени хватает, чтобы познакомиться поближе с Зоринском, который можно обойти за три часа. Город - на балансе шахты, а шахта - в безденежье.

Квартал пятиэтажек. Часть домов - покинута: слепые окна, заколоченные парадные. Здесь же - мёртвое здание детского садика. Микрорайон, будто вымер, сложно отыскать живую душу.

Воду тут набирают из водосточных труб, когда на крышах тает снег. Батареи - холодные: во многих квартирах топят буржуйки. В Зоринске не осталось деревянных заборов - всё пошло на растопку.