Еврейский вопрос Ленину

Новая политика партии, направленная на коренизацию в прошлом угнетенных национальных меньшинств, также оказалась одним из факторов, повлиявшим на решение Каменева. В 1924–1925 гг. партия запустила программу коренизации, нацеленную на создание лояльных новому режиму этнонациональных элит, которые должны были заняться внедрением коммунистических идей в среде национальных меньшинств. Эта двойная задача — создание управляемой элиты и интеграция этнических меньшинств посредством их приобщения к коммунистической идеологии — распространялась на многие этносы СССР, включая казахов, белорусов, украинцев и евреев. Партия планировала превратить таким образом представителей этнонациональных групп в лояльных граждан социалистического государства. В особенности это относилось к тем этническим группам, которые не оставляли надежд получить в СССР некое подобие национальнокультурной или территориальной автономии, согласно своим, с ленинской точки зрения, мелкобуржуазным воззрениям.

В отношении евреев правительство создало беспрецедентные возможности для развития советской пролетарской культуры на языке идиш. Десятки бывших эмигрантов, крупных еврейских писателей и поэтов (от Давида Бергельсона до Переца Маркиша) вернулись в СССР и приступили к работе во вновь созданных идишских газетах и издательствах. На Украине и в Белоруссии функционировали десятки местных советов и районных судов с делопроизводством на идиш. Государство также выделило значительные средства на идишские театры и открыло в Киеве и Минске научные институты еврейской пролетарской культуры. В этих конкретных обстоятельствах разговор о еврейских корнях Ленина сослужил бы дурную службу начавшейся еврейской коренизации: заявлять о еврейских корнях Ленина и поддерживать новую коммунистическую еврейскую элиту было бы непродуктивно. С другой стороны, вопрос о Бланках непременно вызвал бы грандиозный политический скандал чуть ли не на всю страну. Партийные лидеры, с которыми Каменев консультировался — включая Николая Бухарина и Григория Зиновьева, — решили, что текущий момент не благоприятствует публикации документов о Бланках.

Верный член партии Елизарова-Ульянова молчала до начала 30-х гг. Однако в декабре 1932 г. она решила вновь поднять вопрос о Бланках. С этой целью и в строгом соответствии с партийной дисциплиной она написала Сталину, прося разрешить ей опубликовать документы о еврейских родственных связях Ленина. Она упомянула, что в 1924 г. ею были собраны документальные свидетельства, но начальство Истпарта просило ее эти находки не публиковать. Теперь же, ей казалось, в условиях, когда в СССР поднимает голову антисемитизм, в особенности среди партийной верхушки, подошло время дать этим документам ход. Она подчеркивала: «У нас ведь не может быть никакой причины скрывать этот факт, а он является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитского племени и о выгоде для потомства смешивания племен, что разделялось всегда Ильичом».[142] Она просила разрешения написать газетную статью и пообещала сперва показать ее Сталину для одобрения.

В своем письме Елизарова-Ульянова упоминает о растущем антисемитизме в рядах партии. По ее мнению, сообщение о еврейских корнях Ленина поможет партии справиться с антисемитскими настроениями среди товарищей по партии. Возможно, у нее были и другие причины вновь поднять этот вопрос. К 1932 г. стало ясно, что ее бывший начальник Лев Каменев и его ближайший товарищ Григорий Зиновьев утратили свое влияние и теперь пресмыкаются перед Сталиным. К этому времени уже был выслан из СССР товарищ Троцкий. Сталин боролся с ними не по национально-этническому признаку — он избавлялся от некогда влиятельных партийных вождей, дабы обеспечить себе абсолютный контроль в государстве и непререкаемое подчинение в партии. Возможно, Елизарова-Ульянова полагала, что обрусевшие евреи вроде Каменева в свое время не разрешили ей публикацию по своим сугубо личным причинам, в то время как у Сталина, обрусевшего грузина, не было видимых причин скрывать еврейские элементы в родословной Ленина.

Она ошиблась. То был весьма неподходящий момент как внутри страны, так и вне ее для публикации сведений о Бланках. Во-первых, и самое главное, судя по частной переписке, у Сталина были проблемы поважнее: надо было немедленно реорганизовать секретные службы, плюс на Украине был голод.[143] Еврейский вопрос также играл некоторую роль. В1932 г. Сталин через высших военачальников вел тайные переговоры с германскими дипломатами. Один из переговорщиков с немецкой стороны, Фриц фон Твардовски, был ранен в результате покушения на него некоего Иегуды Штерна, мотивы которого спецслужбы до сих пор хранят в тайне.[144]