Еврейское остроумие

Пейсах празднуется в память об исходе евреев из Египта. Наставления о том, как это надо делать, содержит особая книга Агода. В первые два вечера вся семья сидит за праздничным столом. В Агоде, в частности, перечисляются десять казней египетских. При этом, в соответствии с древним обычаем, при упоминании каждой казни члены семьи опускают палец в бокал с вином и выливают по капельке.

Жена сельского еврея должна срочно бежать в кухню, посмотреть, все ли там в порядке; в это время муж как раз подошел к интересному месту о десяти казнях. Она грустно говорит на ходу:

— Ах, так я не смогу погрузить палец в вино!

— Я это сделаю и за тебя, — великодушно обещает муж. Он читает названия казней и разбрызгивает вино:

— Кровь — я, кровь — моя жена, лягушки — я, лягушки — моя жена, песьи мухи — я, песьи мухи — моя жена, язва — я, язва — моя жена…

Деревенский еврей, недавно женившийся, плохо знает ритуал пасхального сейдера и дает жене задание: пусть пойдет к дому еврея-кузнеца, подкрадется к окну и посмотрит, как тот это делает.

Жена идет, заглядывает в окошко — и что она видит! Кузнец колотит свою жену угольным совком.

Она возвращается домой и подавленно молчит. Муж спрашивает, что она увидела; она отказывается говорить. Наконец он приходит в ярость и принимается колотить ее угольным совком. Тут она сквозь рыдания говорит ему:

— Если ты все это знаешь, зачем посылал меня к кузнецу?

Из четырех сторон света восток обладает для евреев особым, священным смыслом: ведь на востоке находится Иерусалим. В синагогах у восточной стены расположены почетные места, где сидят самые уважаемые и образованные члены общины.

Одному богатому, но глупому еврею удалось, подкупив шамеса (служку),получить себе постоянное место у восточной стены, да еще рядом с раввином.

Увидев нового соседа, раввин удивлен. А тот норовит вступить с ним в беседу. Как раз читают текст молитвы: "Адам убехема тошиа Ашем" ("Людей и скот спасаешь ты, Господи!").

— Рабби, — спрашивает еврей, — как это скот оказался рядом с людьми?

— Думаю, без шамеса там тоже не обошлось, — отвечает раввин, бросив взгляд на соседа.

Кучер садится на место у восточной стены. Шамес шепотом сообщает раввину о промашке, которую совершил простой еврей.

Раввин, бросив беглый взгляд на почетных членов общины, отвечает:

— Все в порядке. Он там как раз между лошадьми. ( Лошадь на идише — примерно то же, что осел.)

Янкель купил себе лошадь. Но когда он ехал с ярмарки домой, разразилась буря, лошадь испугалась и понесла. Еврей взмолился: "Господь милосердный, если все кончится благополучно, я продам лошадь, а деньги потрачу на богоугодные дела".

Буря улеглась, Янкель снова на ярмарке. Он держит лошадь под уздцы, а в другой руке у него курица.

— Продаешь лошадь? — спрашивает у него крестьянин.

— Так точно. Но только вместе с курицей.

— И сколько за них просишь?

— За курицу — пятьдесят рублей, за лошадь — пятьдесят копеек.

Еврейка идет по шаткому мосту. "Если перейду и ничего со мной не случится, — дает она обет, — пожертвую пять гульденов в благотворительную кассу".

Другой берег уже близко, и она начинает размышлять: "Пять гульденов — это большие деньги. Хватит и половины гульдена… А, да ну их, ничего не пожертвую!"

В этот самый момент мост начинает скрипеть и шататься.

— Да я только пошутить хотела, — кричит она в испуге, — а он уже затрясся!

Для понимания дальнейшего нужно знать, что в Слихойс (дни покаяния перед самым большим осенним праздником) евреи с рассветом уходят в синагогу молиться. Симхас Тойра, праздник Торы — великий праздник искупления и радости. Тиша-Беав — день скорби и поста в память о разрушении Храма. В день Рош а-Шона, еврейский Новый год, евреи идут к текучей воде, чтобы символически утопить в ней свои грехи.

Ритуальный курс лечебных ванн.

Еврей пишет домой из Карлсбада: "Каждое утро мы здесь встаем очень рано, словно в Слихойс, быстро одеваемся, как в Симхас Тойра, постимся, как в Тиша-Беав, и спешим к воде, как в Рош а-Шона".