Еврейское остроумие

— Оставьте ваше меню себе! Принесите мне… во-первых, суп-лапшу… потом тушеное мясо… и, наконец, сливовый компот.

— Как, вы знаете наше меню наизусть, господин Флекзейф?

— Что значит — наизусть? Я просто смотрю на скатерть!

Кон — постоянный гость кошерного ресторана. Он требует, чтобы каждый раз ему стелили чистую скатерть, и готов платить за это особо.

Целых три дня его встречает белоснежная скатерть, на четвертый — опять вся в пятнах. Кон возмущается:

— Официант, за что я плачу вам сверх счета?

— А что я могу поделать? — оправдывается официант. — Другие гости жалуются. Они говорят: или это кошерный ресторан, или нет?

Абелес открыл кошерный ресторан в бедном еврейском квартале Берлина. Дела идут неплохо, и он начинает уделять больше внимания хорошим манерам.

В ресторан приходит гость и ест, как свинья.

— Если бы вы так ели у Кемпински, что бы он сказал? — делает замечание Абелес.

— Что бы сказал? Он бы сказал: если вы будете жрать, как свинья, вам придется идти к Абелесу!

Кон, в венском кафе "Захер":

— Официант, принесите и мне такой рыбы!

— Прошу прощения, господин, но это ветчина.

— А я-то все думал, как она называется, эта рыба…

В элегантный берлинский ресторан приходит еврей и громким голосом заказывает порцию ветчины.

— Не кричите! — говорит официант. — И так видно, что вы еврей.

Хозяин харчевни:

— Господин Танненбаум, у вас такой кислый вид. Что-нибудь не так с едой?

— Не так. Во-первых, это ужасная гадость, во-вторых, ее очень мало.

Евреи Восточной Европы всегда любили острые блюда своей средиземноморской прародины.

— У гадай, что я сейчас ел?

— Ну-ка, дохни… Лук!

— Не угадал.

— Ну-ка, дохни еще раз… Чеснок!

— Дурак! Клубнику.

— Я выгляжу совсем молодым, а знаете, в чем секрет? Я всю жизнь ел много лука и чеснока.

Второй, тянет носом:

— Тоже мне секрет!

Изголодавшийся иешиве-бохер (студент-талмудист) размышляет вслух: "Чеснок — это вкусно. Шоколад — тоже вкусно. — Долгая пауза. — А как вкусно, должно быть, чеснок с шоколадом!"

— Как вчерашний обед у Мандельбаума?

— Что вам сказать? Если бы суп был таким же теплым, как вино, вино таким же старым, как гусь, а гусь таким же жирным, как хозяйка, обед был бы совсем неплох.

Абрамович заказал жаркое из говядины. Он сидит над своей тарелкой и плачет.

— Почему вы плачете? — испуганно спрашивает официант.

— Я плачу потому, — отвечает Абрамович, — что ради такого крохотного кусочка мяса должен был погибнуть такой огромный бык!

Авром и Ицик эмигрировали в Париж. Французского ни один из них не знает. Приходят они в первый раз в ресторан. На всех столах стоят маленькие стеклянные баночки, в них какая-то желто-коричневая масса. Должно быть, это что-то очень дорогое, потому что гости берут эту массу крохотными порциями. Авром и Ицик ломают голову, что бы это могло быть. (Горчица у евреев Восточной Европы была почти неизвестна, вместо нее употребляли смесь тертого хрена со свеклой.) Они решают попробовать, что это за желтая дорогая вещь. Как только официант отвернулся, Ицик зачерпнул горчицу ложкой и быстро отправил в рот. Из глаз у него брызнули слезы, лицо побагровело.

— Что с тобой? — удивляется Авром.

— Ах, ты знаешь, — отвечает Ицик, — я как раз вспомнил, что в прошлом году утонул мой брат.

— Сочувствую! А как эта желтая штука? Вкусно?

— Очень!

Тогда Авром тоже набирает ложку горчицы, сует ее в рот — и тоже начинает плакать.

— А ты чего плачешь? — спрашивает его Ицик.

— Я плачу оттого, — отвечает Авром, — что в прошлом году ты не утонул вместе с братом.

Хозяин ресторана, укоризненно:

— По мне, так вы можете бросать наши зубочистки на пол, можете ковырять ими в ушах, можете чистить себе ногти. Но ломать их я вам не позволю!

В кошерном ресторане.

— Официант, принесите мне другую чайную ложку! Эта — в яичном желтке.

— Сию минуту! Только какой в этом смысл: все другие тоже в желтке.

— Официант, я не потерплю такого свинства! Смотрите: в моем в супе какая-то грязная тряпка!

— А чего вы хотите — чтобы в суп за тридцать пфеннигов вам положили брюссельские кружева?

— Хозяин, зачем вы уволили ту прелестную белокурую повариху?

— Откуда вы знаете, что она больше у нас не работает?

— А в супе черные волосы.

Кошерный ресторан в провинции.

— Официант, у вас что-нибудь еще осталось от птицы?

— Да. Насест.

— Вчера я попал в один ресторан… Так дорого и так невкусно я в жизни не ел. Но… как тут не вспомнить Бога? Выхожу я оттуда и — представляете? — обнаруживаю у себя в кармане серебряную ложку.

Борух — очень благочестивый еврей. Собираясь на несколько дней в Ниццу, он просит родственника, чтобы тот составил ему список всех тамошних кошерных пансионов. Он уезжает — и неделю о нем ни слуху ни духу. Жена вся изнервничалась; наконец она посылает брата в Ниццу, искать Боруха. Тот обходит все кошерные пансионы — Боруха нигде нет. В конце концов он находит его в гостиничке с сомнительной репутацией, в постели с девицей.