Еврейское счастье военлета Фрейдсона

Раков на гармошке наяривает, а новенький поет. Старшее поколение охотно подпевает.

Вот и верь после этого людям!
Я прижалась к нему при луне,
А он взял мои девичьи груди
И узлом завязал на спине.

Слабый запах разбавленного спирта плыл по палате.

— Кто на партсобрание идет? — спросил заинтересованно.

— Никто, — мне весело ответил Данилкин. — Мы с Анастасом беспартийные, а молодежь — комса[30] голимая.

Анастас не обращая на меня внимания, терзал Ракова.

— ''Девочку Надю'' умеешь?

— А то! — подбоченился танкист.

— Давай! — махнул майор рукой.

Раков растянул меха баяна, а Арапетян запел речитативом с легким кавказским акцентом, пожалуй даже нарочитым несколько, для юмора.

Карапет мой ягода,
Люби менэ два года.
А я тебя три года.
Тибэ прямой вигода.

И опять ржут всем автобусом. А оторжавшись снова запели хором.

Сидели мы у речки, у вонючки.
И было то в двенадцатом часу.
Ты прислонилася ко мне корявой рожей
И что-то пела, ковыряяся в носу.

Ты пела так, что выли все собаки,

А у соседа обвалился потолок.
И мне хотелся без шума и без драки
Тебя обнять, поднять и шмякнуть об пенек.

Я только рукой махнул на это безобразие. Не… Данилкин-то, Данилкин… почитатель Есенина… Куда катиться мир?

Взял брошюрки с Программой и Уставом и ушел в Большую курилку. Пока она практически пустая. Последние дни, как полагаю. Потом там будет курительный клуб ''Мороженое мясо''.

Затянулся жутко крепким ''Нордом'' — жуть термоядерные папироски, и прикинул к носу, что у меня хорошего? А хорошего у меня как бонус за потерю памяти, что все что случилось, или прочитал я с Нового года, либо вообще услышал, впечатывалось мне в голову намертво. Мог страницами цитировать тот же ''Краткий курс''.

7.

Обед также был сегодня приличнее, чем обычно. Порадовали нас густым красным борщом с чесночными пампушками, даже каплей сметаны. Мяса в борще мало, так, волоконца, зато дали каждому приличный кусок речной рыбы с картофельным пюре на второе. Компот как всегда был из сухофруктов. По нынешним временам — лакомство. В гуще урюк попадается, груша… В урюке косточка со сладко-горьким ядрышком. Праздник!

Новенького в палате с ложечки ласково кормила молоденькая некрасивая санитарка.

Он оказался младшим лейтенантом — сапёром. Молодой еще пацан, который, похоже, еще ни разу в жизни не брился. Руки потерял в тылу, обучая солдатиков как надо устанавливать противопехотную мину. Ту самую, про которую генерал Карбышев говорил: ''К чему мне здоровые фугасы. Ты врагу пятку оторви и этого достаточно''.

Мамлей отчаянно завидовал Ракову, что у того руки целые и тот может на гармошке играть. А что ног нет, то по сравнению с отсутствием рук это — по его мнению — мелочь.

— Я у нас на поселке первый гармонист был, — заявил он мне, представляясь и поминутно цыкая зубом.

Звали его грозно — Платон Кречетов. Такие имя-фамилия бы летчику-штурмовику впору, а не минеру. Минёр — профессия тихая. Последствия ее громкие, но это уже издержки производства.

Он отчаянно смущался, что его кормят как младенца. И оттого часто санитарке грубил. Та все стоически терпела.

Парторганизация госпиталя была вполне себе представительная, учитывая сильно кадрированный личный состав учреждения. Оба врача, комиссар с политруком, интендант Шапиро, три медсестры, комендант госпиталя — уже встречаемый мною старшина и замполитрука. Это постоянный состав. Из переменного состава всего восемь ранбольных. Еще некоторые отсутствовали по уважительной причине — валялись без сознания или лежали в палатах пластом без движения.

Я тут с удивлением узнал, что на всю страну, на весь Советский Союз пока не больше четырех миллионов коммунистов. На все полторы сотни миллионов человек населения. И это через четверть века после революции!

— Товарищи коммунисты, прежде чем мы перейдем к повестке дня нашего собрания я хотел бы спросить вас, есть ли какие-либо ходатайства или пожелания по повестке, — замполитрука, который по совместительству еще тянул лямку секретаря местной комячейки, был серьезен и даже несколько важен.

— Слушаю вас, — это он уже не ко всем, а к вставшему высокому видному мужчине лет сорока. Командиру в форме госбезопасности. По три шпалы в петлицах и значок почетного чекиста на правой стороне груди. Заметные седые виски при черной шевелюре.