Еврейское счастье

Накануне Пасхи ей приснилось, что в дедушкином сарае, под токарным станком, зарыт скелет. Станка этого давно уже не было на месте, после смерти дедушки и бабушки она его продала. Да и сам сарай обвалился, лежит на земле бесформенной грудой догнивающих досок. Но Иичка почему-то сразу поверила в скелет и принялась разбирать завалы.

Скелет оказался на месте… Но что было делать дальше? Она не знала. Если кому-нибудь рассказать, или заявить в милицию, недолго и за решеткой оказаться. Разве там будут разбираться? Пришьют дело для отчетности, и ничего не докажешь. А еще, чего доброго, перекопают участок и найдут бабушку... нет уж. В тайне исповеди она тоже сомневалась. Переложив череп и кости в хозяйственную сумку, Иичка пришла в церковь еще затемно, отстояла всю утреннюю службу с сумкой в руках, затем купила самую большую свечу и поставила за упокой неведомой души. Она действовала по наитию, ей казалось, что так правильно…

А после незаметно закопала сумку на окраине кладбища. Дедушка явился той же ночью. Добряк при жизни, он был неузнаваем. Он топал на Иичку ногами, брызгал слюной, и смысл был понятен - он этого так не оставит! Бабушка и прочие родственники тоже висели в воздухе позади него. Бабушка плакала беззвучно и горько.

Проснувшись в холодном поту, Иичка не спала уже до утра. Ну что они хотят от нее? Чего привязались?! Она решила продать проклятый дом и переехать в однокомнатную квартиру. Вот только бабушку не хотелось оставлять чужим людям, да и опасно. Пришлось ей выкапывать и бабушку. И вот что поразительно - за десять лет лежания в земле почти все кости сгнили, не говоря уже об одежде. Осталось несколько позвонков, фрагменты берцовой кости и верхняя часть черепа, рядом с которым отдельно лежала седая бабушкина коса. Надо же, скелет в дедушкином сарае был почти целым. Но он хранился в других условиях, под крышей… Иичка знала, что в жарком сухом климате кости могут сохраняться тысячелетиями. А во влажном черноземе вот так, значит… А вдруг это соседские собаки выкопали и растащили бабушку? Да нет, что за чушь…

Иичка аккуратно собрала косточки, обтерла их тряпками. Сумка не пригодилась - все, что осталось от бабушки, прекрасно поместилось в целлофановый пакет из магазина «Икеа», эти крепкие удобные пакеты ей иногда дарила продавщица кактусов. Она не понесла бабушку к заутрене, потому что ее старики были убежденными атеистами. Хотя годы, проведенные на том свете, могли изменить их убеждения… Поэтому, положив череп на мельхиоровое блюдо, Иичка обратилась к нему с вопросом – «Скажи, бабуля, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в церковь? Если хочешь, пусть пасьянс сойдется». Затем, водрузив блюдо в центр стола, разложила пасьянс, которому в свое время ее обучила бабушка. Но он не сошелся, и церковь пришлось отменить.

Бабушкины косточки она захоронила в изголовье дедушкиной могилы, делая вид, что сажает розовый куст. Им будет хорошо вместе, подумала Иичка, подставляя лицо ласковым весенним лучам. Она не спешила уходить с кладбища. Полюбовалась на памятники, угостила синичек хлебными крошками, проведала маму, рассказала ей о своих планах. Пожилой кладбищенский работник предложил Иичке дружбу, и она немного с ним пококетничала, но для себя решила твердо – надо держаться подальше от мертвечины и всех, кто с ней связан. Приподнятое настроение не покидало ее до позднего вечера, она купила газету «Из рук в руки» и просматривала объявления о продаже домов и квартир, попивая чай с булочками и облепиховым вареньем.

А ночью снова вернулась тревога. Она вертелась с боку на бок, несколько раз включала лампу – пробовала читать, чтение вроде бы усыпляло и она выключала свет, но в темноте сон куда-то улетучивался… Пыталась заснуть со светом, но лампочка вдруг перегорела, а идти за новой лампой в холодную кухню было неохота… решила считать до тысячи, это должно помочь. Иичка считала, но никак не могла отделаться от мысли, что в правом углу комнаты что-то смутно белеет. В этом углу всегда темно, там уже много лет стоит резной антикварный стул без ноги, и на него ничего класть нельзя – упадет. А тут что-то странное… стала вглядываться, и это ощущение усилилось. Что же она туда положила? Постельное белье? Но стирки давно уже не было… Хм, что-то большое, надо бы встать посмотреть… Но чем больше она всматривалась в предмет, тем спокойнее становилось на душе. Иичка зевнула, у нее начали слипаться глаза. Еще немного, и засну… завтра, все завтра…