Еврейское такси

Она весело засмеялась, взбежала по лестнице небольшого двухэтажного домика, махнула мне рукой и скрылась за дверью, оставив полицию в полном недоумении.

Я сел в машину и тихо тронулся с места. Полицейские резко развернулись и исчезли. Я внутренне перекрестился (хотя вообще-то надо было перезвездиться?) — пронесло!

…Занятная штука — еврейские праздники. Я только здесь их и увидел, на родине их не отмечали. Нет, кто-то, конечно, и отмечал, но только дома, втихую, без каких бы то ни было внешних проявлений. Ну, на Песах бабушка и мама покупали в какой-то полуподпольной пекарне мацу, но в нашем доме маца мирно соседствовала с обычным хлебом, а покупалась скорее для всяких вкусных вещей, которые из той мацы делаются. Бабушка мастерски делала хрэмзлэх, мама — имберлэх и кнейдл. Вот, пожалуй, и все. Не припомню, чтоб отмечались другие праздники.

Нам, кар-сервисным таксистам, в предпраздничные дни всегда работы по горло. Мы катаемся по 14 часов, доставляя подарки, мелкие грузы, кошерные продукты по религиозным семьям. Заказов много. Мешки по 20–30 килограммов, в каждую семью по два-три мешка. Впрочем, и семьи не как у нас: только детей по восемь-десять, плюс гости.

Мы заранее распределяем районы работы. Мне, скажем, Боро-парк и Квинс, Игорю — Нью Джерси, Изе — Лонг-Айленд. Другой раз наоборот, чтоб не было обиды.

С Боро-парком проще, этот еврейский район я знаю вдоль и поперек, все авеню и пересекающие их стриты под номерами, заблудиться невозможно. Адреса просты, как помидор. Зато ездить по Боро-парку в праздничные дни, особенно вечером — сплошной кошмар. Улицы узкие, запружены с обеих сторон машинами, а правила движения и парковки аборигены не то чтобы не признают, но по возможности игнорируют, если им эти правила мешают. Когда ночью хасид в своем черном одеянии вдруг вынырнет из-за машины или же вздумает вылезти из нее, то его замечаешь в самый последний момент. Я и сам удивляюсь, как еще никого не задавил. Так вот, развозим мы подарки. Подъезжаю к красивому двухэтажному дому, затаскиваю мешки с провизией. Холеная молодая хозяйка дальше прихожей меня не пускает, но дверь открыта, и я вижу сверкающий паркет, ковры, великолепную мебель. Хозяйка достает пачку фудстемпов — продуктовые талоны для бедняков, отсчитывает 250, заклеивает в конверт, пишет имя мясника и передает мне. Потом достает доллар — надо дать шоферу на чай за то, что таскал мешки, и, покрутив его в руках, прячет обратно, а мне отрывает однодолларовый фудстемп.

Неужели и она стояла в очереди за фудстемпами? И холеной белой рученькой в золотых кольцах принимала это государственное подаяние?

Господи, сколько сволоты на свете!

Нет, аборигены этих районов, конечно же, не все такие. Я знаю немало честных религиозных трудяг, интеллигентных, добрых и интересных, но вспоминаются почему-то другие — жадные, хитрые, самодовольные. Может, оттого, что мы привыкли иметь дело со жлобами и жлобством? Не только они меня раздражают, но и я их. Их злит, что я не такой еврей, как они. И одеваюсь не так, как они, и по субботам езжу на машине, разговариваю по телефону, продукты покупаю некошерные, не хожу в синагогу, не знаю ни идиш, ни иврита — словом, не еврей, а всего лишь название, вроде как спер где-то чужой костюм и напялил на себя. Единственное, что нас роднит, это то, что в случае чего нас расстреляют в одном овраге. Но до них это не доходит.

Недавно я прочел, что в Японии, где никогда не было евреев, появился антисемитизм. Какая прелесть: антисемит-заочник!

Обо всем этом я думаю по дороге из Боро-парка в Квинс. Размышления мои внезапно прервал радиовопль: один из наших шоферов-музыкантиков заблудился. Парень тот вообще легко теряется в экстремальных дорожных ситуациях, к тому же плоховато видит и еще хуже ориентируется.

— Ребята! Я в Лонг-Айленде, но дальше дороги не знаю, и карты нет!

— Спроси у кого-нибудь.

— Не могу, я на хайвэе.

— Сойди на ближайшем экзите, — басит Шломо, — и спроси.

— Я ж тогда не смогу обратно попасть на хайвэй! — чуть не плачет Изя.

— О'кей! — вмешался Иосси. — А на каком ты хайвэе?

— А хер его знает!

— Какие сайны тебе попадаются?

— Номер 38, 39.

— Дурак, что мне твои номера, когда ты не знаешь, какой хайвэй!

— Названия какие? — уточняю я.

— Не успеваю читать на такой скорости! Не знаю! — вопит Изя.

— Поц, хайвэй свободный, машин немного?

— Да.

— Так езжай медленней, чуть притормози перед сайном и читай!

— Понял… Хайтингтон!

— Твою мать! — взрывается Шломо. — Это же Лонг-Айленд-экспресс-вэй, а тебе надо Норзерн Парквэй!

Начинается коллективный вывод Изи на нужную ему дорогу. Изя окончательно запутывается, посылает всех подальше и начинает самостоятельный поиск. Выехал он в 10 утра, добрался до цели к пяти вечера. Он горд и счастлив, но не понимает, почему недоволен клиент. А клиент недоволен тем, что куры, привезенные Изей, за время его путешествия приобрели несколько несвойственный свежему мясу запашок.