Европа. Борьба за господство

Русские цари, как и великий курфюрст, в семнадцатом столетии вышли из внутренних междоусобиц с твердым намерением создать государственную структуру, которая обеспечивала бы стабильность дома и помогала защищать и расширять пределы страны. В 1649 году вышел новый закон – Соборное уложение, – установивший социально-экономический порядок, согласно которому крестьян привязали к земле, а дворянство – к государственной службе. Под руководством первого русского канцлера Афанасия Ордин-Нащокина был составлен систематический план внутреннего развития, предусматривавший упрощение и отмену пошлин, а также воссоздание торгового флота. Целью Ордин-Нащокина было создание современного бюрократического государства по образцу Германии. Государству надлежало противостоять внешней агрессии и поддерживать экспансионистские амбиции Романовых. Московитским представительным структурам отводилась в этом важная роль. Разумеется, боярская дума, совет представителей знати, назначалась самим царем; ее члены давали царю советы по внутренним и внешним вопросам, служили в армии, в суде, дипломатическом корпусе и администрации. Земский собор, с другой стороны, был по-настоящему репрезентативным органом, состоял не только из дворян, но из чиновников, торговцев, городских жителей и даже крестьян. Земский собор на протяжении столетия играл решающую роль во внутренней и внешней политике России; в 1613 году он избрал нового царя, повысил налоги и сформировал армию против Польши. На Земском соборе было принято Соборное уложение, а в 1650-х собор собирался дважды, чтобы решить, стоит ли принимать украинских казаков, пожелавших царского покровительства. Когда царская власть стабилизировалась, впрочем, Земский собор охотно уступил ей бразды правления. В отличие от Англии и Франции семнадцатого века, российская монархия и ее сословно-представительные собрания не были антагонистами, они совместно занимались самоутверждением страны.

Самая глубокая трансформация, однако, произошла в Бранденбурге-Пруссии. Великий курфюрст утверждал, что чрезвычайно уязвимому прусскому государству, находящемуся под угрозой со стороны поляков, шведов и императора, требуется исключительно крепкая защита: «Хотя союзы достаточно хороши для обеспечения безопасности, однако собственная армия – лучше, на нее и в самом деле можно рассчитывать». Это заявление имело важные последствия для взаимоотношений курфюрста с представительными собраниями. Из скупости, местничества и страха перед княжеской тиранией юнкеры пошли на поводу у Габсбургов, строивших универсальную монархию, и отвергли предложение курфюрста финансировать нападение на шведов в 1649 году. Отдельные собрания до сих пор имели дипломатических представителей в столицах соседних стран, а на востоке Пруссии открыто симпатизировали Речи Посполитой. Никто из парламентариев, по мнению курфюрста, не отвечал за свои действия. По словам одного из чиновников, они были «безразличны к обороне собственной страны».[164] Безопасность Пруссии подразумевала ограничение независимости собраний.

В мае 1653 года парламент Бранденбурга обсуждал усиление шведской угрозы и поток финансовых требований из имперского сейма, озабоченного обороной империи. Великий курфюрст настаивал на внедрении системы государственного финансирования, которая позволила бы проводить политику «вооруженной обороны». Под жестким давлением парламент наконец признал «насущность действий» и согласился одобрить новые налоги. При этом сохранялось большинство феодальных прав на крепостных, дворян «вознаградили» особыми привилегиями в армии и в системе управления, однако их «совещательную» роль сильно урезали. Тем самым курфюрст исполнил свое обещание отстранить собрания от «решения вопросов жизни и смерти» (то есть внешней политики и войны). Через два года курфюрст учредил генеральный военный комиссариат в целях эффективной мобилизации ресурсов для войны. За двадцать лет он в десять раз увеличил численность армии.[165] Ряд отдаленных территорий на западе, однако, продолжал демонстрировать неповиновение; прусский абсолютизм еще не утвердился.[166] В Швеции, как и в Пруссии, «военное давление» в конце концов вынудило политическую элиту восстановить власть монарха, сократить влияние риксдага и согласиться на реформы, призванные увеличить запас финансовых и прочих ресурсов для укрепления обороноспособности страны.