Европа. Борьба за господство

Империи пришлось испытать немало тягот от возобновившегося наступления османов при султане Сулеймане Великолепном. Имперский сейм упорно игнорировал поступавшие призывы о помощи – от короля Венгрии Людовика (Лайоша) на заседании в Вормсе в 1521 году, от хорватской знати на заседании в Нюрнберге на следующий год. Напрасно Фердинанд Австрийский убеждал немцев поддержать «доблестных хорватских христиан, заслонявших собою, как крепким щитом, наши внутренние австрийские земли».[125] Для князей, представителей городов и клириков турецкая угроза не выглядела насущной, ведь продолжавшиеся «вольные набеги» на хорватов и венгров происходили на окраинах. В обильно распространявшихся в ту пору памфлетах утверждалось, что турки не угрожают германским свободам непосредственно, что Габсбурги используют эту угрозу, дабы навязать Германии тиранию. Разгром венгерских войск турками при Мохаче в 1529 году лишь на время привлек внимание немецкого общества. В 1530-х и 1540-х годах империя направила в Венгрию несколько войск (с переменным успехом). Германский сейм никогда особенно не заботила борьба с турецким нашествием, и сам он был не настолько организован, чтобы дать отпор врагу своими силами. Возможность объединить Германию перед лицом внешней угрозы снова не была использована.

В конце шестнадцатого столетия немецкий военачальник Лазарус фон Швенди решил покончить с военной немощью страны. Он опасался, что религиозные и политические противоречия «раздуют пламя разногласий и взаимного недоверия» в «многострадальном фатерлянде», где католики и протестанты обращаются за помощью к иноземцам. В 1569 году Швенди предупредил, что испанское вмешательство приведет к «внутренним войнам» и, в конечном счете, к «полному разделу и разрушению рейха и упадку германского благоденствия». Поэтому он потребовал, чтобы Германия мобилизовала все силы для защиты целостности империи. Если удастся помешать «посторонним силам» беспрепятственно вербовать германских наемников, тогда, рано или поздно, и наступит время, когда рейх обяжет «всех чужеземных властелинов» жить по германским законам, а в Европе наступит германский мир (Pax Germanica). В противном случае, предупреждал он, Германия распадется, как Византия. В 1570 году Швенди выступил на сейме в Шпейере, предложил создать германскую имперскую армию под командованием монарха, призванную обеспечивать безопасность страны. Он также рассчитывал, что терпимость к протестантам позволит сплотить страну перед лицом турецкой угрозы. Однако враждебное отношение германских князей, которые не доверяли императору сильнее, чем туркам, уничтожило эту попытку объединить католиков и протестантов в борьбе с общим врагом. Германия осталась военным карликом.[126]

Борьба за господство на международной арене также способствовала европейской экспансии. В конце пятнадцатого и начале шестнадцатого столетия Фердинанд II и Изабелла, правители Кастилии и Арагона, равно как и португальские монархи, перенесли войну с маврами в Северную Африку,[127] где захватили несколько анклавов, чтобы лишить османов плацдарма для нападений на юг Пиренейского полуострова. Одновременно начались поиски новых морских путей и неисследованных земель. В середине восьмидесятых годов пятнадцатого столетия Христофор Колумб заинтересовал монархов Португалии и Испании идеей найти путь в Индию через Атлантический океан. Правда, отправляясь в опасное путешествие, Колумб жаждал не только славы, но и намеревался обогатиться, как и другие исследователи, и те, кто их финансировал. Однако конечной целью опасного предприятия являлись поиски «базы» для атак на незащищенный фланг Османской империи и освобождение Иерусалима от турок, причем Колумб описывал эту задачу во все более возвышенных тонах. Обнаружение новых земель за морем открывало не только очередной фронт в противостоянии с турками, но и предоставляло ресурсы для подготовки к возвращению Святой земли.[128]