Европа. Борьба за господство

В 1707 году Карл XII наконец ушел из Саксонии, и две войны, казалось, готовые «слиться» в общеевропейскую, снова пошли каждая своим курсом. «Великий альянс» старался продлить долгую череду побед, которыми он наслаждался с 1704 года, и наконец покончить с французами. Победы над Людовиком в Германии, Фландрии и на Паданской равнине, впрочем, вовсе не гарантировали, что противник не окажет упорного сопротивления у себя дома. Император не смог уговорить большинство германских князей продолжить войну и вернуть в империю Эльзас и Лотарингию, чтобы создать «имперский барьер» для сдерживания экспансионистских амбиций Франции. Князья не верили заверениям Йозефа, что в Италии он ведет имперскую, а не собственную войну; повторялась ситуация с Максимилианом в 1500-х годах и с его преемниками. Не удалось даже достичь согласия с воинственными британцами и голландцами, среди которых звучали голоса, призывавшие заключить компромиссный мир с Людовиком. Война как бы застыла. В 1707 году войско эрцгерцога Карла в Испании потерпело сокрушительное поражение при Альмансе, что спровоцировало жаркие споры в британском парламенте. Через год союзники одержали победу при Ауденарде во Фландрии, но она обошлась дорогой ценой, и обе стороны всерьез задумались о компромиссном мире.

Габсбургов беспокоила и новая угроза, «созревавшая» в Германии. Чтобы сдержать Францию, Габсбурги возвысили Пруссию до статуса королевства, однако через несколько лет у Вены возникли сомнения в правильности этого шага. Амбиции нового короля вскоре стали очевидными: в 1702 году Фридрих I предпринял попытку (неудачную) сменить Вильгельма на посту губернатора Соединенных провинций. Год спустя Пруссия захотела присоединить соседние южные территории Германии – Ансбах и Байройт, однако им воспрепятствовал гофгерихт[230] – суд, которым заправляли австрийцы. Пруссия пока еще действовала осторожно: в своем первом политическом завещании от мая 1705 года король заклинал преемников соблюдать крайнюю осмотрительность в развязывании войн, поскольку новое королевство окружено «гораздо более сильными и враждебными государствами, завидующими нашим успехам».[231] Вену, однако, было не обмануть. В 1706 году министр Австрийского дома князь Зальм заметил, что «опасается короля Пруссии больше, чем французского короля… Король Франции обгрызает приграничные страны с боков, а… прусский король движется прямо к сердцу».[232] Поэтому имело смысл договориться с Людовиком.

Переговоры начались в мае 1709 года и продолжились зимой 1710-го в голландских городах Гертруйденберг и Гаага. Камнем преткновения оказалась не Испания, а Германия. Чтобы продемонстрировать свою податливость, Людовик вывел основную часть французской армии с Иберийского полуострова; хотя он, конечно, не мог пойти навстречу требованиям и «бросить» Филиппа, но сумел убедить своего внука отказаться от испанского трона в пользу эрцгерцога Карла. Тем не менее Людовик не уступил требованиям коалиции, которая в доказательство «примерного поведения» французов настаивала на снятии блокады с Монса и Намюра, а также уничтожения всех французских фортов на западном берегу Рейна, возвращения империи Брейзаха и изгнания ближайших германских союзников Людовика – курфюрстов Кельна и Баварии. В целом исполнение всех условий означало фактически полное уничтожение французского международного статуса, столь тщательно выстраивавшегося Людовиком и его предшественниками. Вдобавок монархия становилась бы уязвимой для нападений с севера и востока, и у Франции не оставалось бы «порталов», через которые она могла оказывать влияние за пределами своих границ, чего Людовик не мог допустить. Поэтому война продолжилась – с большими потерями.

Территориальные требования и строительство фортификаций были одним способом воздействия на Людовика, а другой способ предполагал изменение природы французского правящего режима. Некоторые союзники начали задумываться: возможно, британские и голландские ценности будут лучше защищены, если дать Европе больше свобод, особенно Франции. Так, стараясь переманить на свою сторону население Брабанта, герцог Мальборо в 1706 году заявил, что Вена будет уважать традиционные конституционные права. В том же году накануне запланированного британского похода на Гиень союзники объявили себя поборниками французских свобод, пообещали восстановить Нантский эдикт и «полноценные» Генеральные штаты. В июне 1709 года Мальборо сообщил: страны «Великого альянса» требуют, чтобы Франция снова «управлялась тремя сословиями, и тогда христианский мир успокоится и не придется отбирать провинцию за провинцией». На деле союзники рассчитывали не навязать Франции парламент британского образца, а восстановить традиционные корпоративные свободы, которые притесняла французская монархия. Они ожидали, что тем самым обуздают экспансионизм Бурбонов путем конституционных и фискальных ограничений.[233]