Европа. Борьба за господство

Вмешательство царицы оказалось решающим для Европы. Именно страх перед сближением Марии Терезии и русской царицы побудил Фридриха в конце 1745 года пойти на мир с императрицей, хотя в военном отношении у него по-прежнему было преимущество. Русская армия в Германии – «наилучшие войска в Европе», по мнению британского дипломата лорда Сэндвича, – привлекла также внимание французов. Они уже терпели поражение на море, где Королевский флот уничтожал французские торговые суда, и в колониях. В тылу валом шли банкротства, нарастали бюджетный дефицит и инфляция. В конце 1747 года маркиз де Стенвиль с горечью признавал, что доходы французской торговли «упали на сто миллионов ливров». Сахар, кофе, треска – всего было в обрез. К 1746 году франко-итальянские войска были вытеснены из Италии. Более того, даже успешные действия французской армии в Нидерландах не принесли улучшения, поскольку это напугало остальную Европу. Какая польза в оккупации Нидерландов, если с юго-востока Франции угрожали объединенные австро-русские войска? На пике военной славы Франция нехотя согласилась на заключение мирного договора. Во второй раз за неполные десять лет – причем опять без единого выстрела – в роли арбитра Центральной и Западной Европы выступили русские войска.[293]

В 1748 году в Экс-ля-Шапель был подписан договор, покончивший с войной за австрийское наследство. В обмен на возвращение Луисбурга Франция согласилась уйти из Нидерландов, продемонстрировав тем самым значимость Европы для британских стратегов. Марии Терезии удалось сохранить для мужа императорский трон и большую часть своих территорий. Однако империя не смогла вернуть Силезию, которая осталась за Пруссией в знак признания «новой дипломатии» Фридриха. Австрия также вынуждена была отдать Парму, Пьяченцу и Гуасталлу, зато сохранила власть в Северной Италии. Французы выражали недовольство, в обиход вошла оскорбительная фраза «bête comme la paix» («глуп, как мир»); начались по-настоящему серьезные атаки на внешнюю политику старого режима, пусть они пока ограничивались второстепенными вопросами, наподобие более «внятной» поддержки претендента Стюарта в его борьбе против «английских Ганноверов».[294] Важнее всего считалось выйти победителями из нового витка противостояния с Британией.

На протяжении ста лет после заключения Вестфальского соглашения европейская геополитика определялась вопросами имперского наследия. Германия оставалась в фокусе внимания всех ведущих держав. Британия и Голландия сосредоточились на крепостях, которые образовывали «барьер» в Нидерландах против Франции, и на том, чтобы помешать французам укрепить свое влияние в Священной Римской империи. Для австрийцев империя являлась основным источником легитимности и могущества. Французы, в свою очередь, старались не допустить превращения Германии в базу, с которой возможно угрожать их восточным границам; они не желали, чтобы немцы, сплотившись под знаменами врагов, в особенности Габсбургов, превратились в соперника. Два новичка европейской сцены, Россия и Пруссия, воспринимали Священную Римскую империю как международное ристалище. Эти соперничества провоцировали активную колониальную конкуренцию за ресурсы и статус в Новом Свете, необходимые для усиления положения в Европе. Сами немцы, находясь в центре европейской государственной системы, сумели покончить с конфессиональным расколом и теперь сосуществовали в «геополитическом паноптикуме», где княжества в составе Священной Римской империи и их «гаранты» строго соблюдали правила цивилизованного поведения между собой и внутри своих границ. С другой стороны, немцы постоянно искали (но пока не нашли) этакий коллективный голос, способный превратить их из объектов в субъектов права.