Европа и Россия. Тысяча лет противостояния

В 1881 г. Маркс получил письмо от русской революционерки Веры Засулич с просьбой изложить его взгляд на перспективы революции в России. Маркс написал несколько вариантов ответного письма, в которых изложил теорию, что Россия, несмотря на свою отсталость по сравнению с Европой, действительно может стать первой страной, в которой разразится социальная революция.

Показательно также предисловие к русскому изданию 1882 г. «Манифеста коммунистической партии», в котором говорилось, что «теперь Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе».

Таким образом, работы Маркса и Энгельса, которые приводятся далее, следует рассматривать с учетом обстановки своего времени, когда определенные антирусские настроения в Европе стали прямым следствием политики российского самодержавия.

Карл Маркс Разоблачение дипломатической истории XVIII века

Глава 1. Дипломатическая переписка

№ 1. Г-н Рондо – Горацио Уолполу

Петербург, 17 августа 1736 г.[1]… «Я всей душой желаю… чтобы удалось убедить турок уступить и сделать первый шаг, потому что здешний двор, как видно, решил оставаться глухим ко всему до тех пор, пока это не произойдет, и унижать Порту, которая всегда отзывалась о русских с величайшим презрением, чего царица и теперешние ее министры не могут переносить. Вместо благодарности сэру Эверарду Фокнеру и г-ну Калкуну (первый является английским, второй голландским послом в Константинополе) за сообщение о добрых намерениях турок, граф Остерман отказывается верить в искренность Порты, и он был, по-видимому, весьма поражен тем, что они написали им (русскому кабинету) без повеления короля(английского короля Георга II. (1727–1760) Ред) и Генеральных Штатов, и помимо желания великого визиря и что их письмо не было согласовано с посланником императора (императора Священной Римской империи Карла VI (1711–1740) – Ред.) в Константинополе…

Я познакомил графа Бирона и графа Остермана с двумя письмами великого визиря к королю и в то же время сказал этим джентльменам, что, поскольку в письмах содержится ряд резких суждений о русском дворе, я не передал бы эти письма, если бы они сами не жаждали так увидеть их. Граф Бирон сказал, что это не имеет значения, так как они привыкли к такому отношению со стороны турок. Я выразил пожелание, чтобы их превосходительства не сообщали Порте, что они видели эти письма, так как ото скорее ухудшило бы положение дел, чем способствовало его улучшению…».

№ 2. Сэр Джордж Макартни – графу Сэндвичу

С.-Петербург, 1(12) марта 1765 г.» Весьма секретно…Вчера г-н Панин и вице-канцлер вместе с датским посланником г-ном Остеном подписали договор о союзе между здешним и копенгагенским дворами. Согласно одной из статей война с Турцией сделана casus foederis[2][3] («случаем союза», т. е. моментом, когда должны вступить в силу союзнические обязательства (латин.) – Ред.) и, когда бы это ни произошло, Дания обязуется выплачивать России субсидию в 500 000 рублей в год равными взносами каждую четверть года. В самой секретной статье Дания обещает также отказаться от всяких связей с Францией, испрашивая только ограниченный срок, чтобы попытаться получить следуемые ей долги французского двора. Во всяком случае, она должна немедленно поддержать все намерения России и Швеции и действовать в этом королевстве в полном согласии с Россией, хотя и не открыто.

Либо я введен в заблуждение, либо г-н Гросс неправильно понял свои инструкции, когда он сказал Вашей светлости, что Россия намерена устраниться и возложить всю тяжесть расходов в Швеции на Англию. Как бы ни желал здешний двор, чтобы мы оплачивали значительную часть всех денежных обязательств, однако, я убежден, он всегда предпочтет играть первенствующую роль в Стокгольме.[4]

Намерением и горячим желанием России являются совместные действия с Англией и с Данией, чтобы совершенно уничтожить там французское влияние. Это, конечно, не может быть сделано без значительных расходов; но Россия в настоящее время, по-видимому, не столь безрассудна, чтобы ожидать от нас полной их оплаты. Мне намекнули, что с нашей стороны было бы достаточно 1500 фунтов стерлингов в год, чтобы поддержать наше влияние и полностью воспрепятствовать французам когда-либо вновь проникнуть в Стокгольм.