Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Успешное сопротивление голландцев значительно более сильному противнику было связано не только с тем, что им удавалось обеспечить единое и достаточно эффективное руководство, не только с талантами голландских адмиралов Рейтера и Тромпа, но и с тем, что Гаага располагала более крупными финансовыми ресурсами, чем удавалось мобилизовать на военные цели даже Оливеру Кромвелю, не говоря уже о министрах Карла II. Военные действия на море приносили огромные убытки и Нидерландам, и Англии. Война с Англией тяжело сказалась на экономике Соединенных провинций. Тысячи нидерландских кораблей стали значительно более легкой добычей для англичан, чем сравнительно немногочисленные британские суда — для голландцев. Да и морская торговля имела несравнимо большее значение для Голландии, чем для Англии. Но и той было не легче. К тому же в Англии вспыхнула эпидемия бубонной чумы, к которой прибавился страшный пожар, уничтоживший значительную часть Лондона.

В мае 1667 г. сильная французская армия вторглась в Южные Нидерланды и, легко преодолевая слабое сопротивление испанцев, начала захватывать одну за другой считавшиеся сильными крепости. В тех местах, где в прежних войнах борьба шла за каждый клочок земли, французские войска, не встречая серьезного сопротивления, занимали один за другим укрепленные города. Становилось ясно, что уже в следующем году вся Фландрия будет занята французскими войсками. Даже после Пиренейского мира на протяжении еще нескольких лет Испанию, несмотря на очевидный упадок ее могущества, продолжали рассматривать в качестве противовеса растущей мощи Франции и потенциально ведущей державы антифранцузского лагеря, «Деволюционная война»[95] (1667–1668) рассеяла эту иллюзию. Однако Людовик XIV слишком рано раскрыл свои карты. Успехи французского союзника вызвали такие опасения голландцев, что заставили их стремиться как можно скорее заключить мир.

В июне 1667 г. голландский флот ворвался в устье Темзы, сжег многие лондонские склады и доки, потопил или увел в качестве призов стоявшие на якоре английские военные корабли. Тем не менее многих в Лондоне более встревожили успехи Людовика, чем победы голландцев. Это побудило и Голландию, и Англию ускорить начавшиеся еще весной мирные переговоры. Новый тур переговоров был завершен в течение всего пяти дней подписанием 31 июля 1067 г. мира в городе Бреда. Карл II, несмотря на стремление опираться на поддержку Людовика в случае столкновения с парламентом, вынужден был под давлением общественных настроений пойти даже на союз с Голландией, к которому обещанием субсидий побудили присоединиться также и Швецию. Так называемый Тройственный союз решил выступить посредником между Францией и Испанией, а в случае отказа Людовика XIV от переговоров объявить ему войну. Испания со своей стороны согласилась признать независимость Португалии.

Однако, стремясь не допускать дальнейших захватов Людовика XIV, ни в Гааге, ни в Лондоне не хотели терять его в качестве союзника. Поэтому свое противодействие английские и голландские дипломаты стремились облечь в форму содействия удовлетворению официально выдвигаемых Францией требований, которые, правда, составляли лишь меньшую часть ее действительных притязаний. Тройственный союз направил свой нажим не столько на Версаль, что было небезопасно, сколько на Мадрид, требуя немедленного заключения мира. Но Людовик не дал себя обмануть, затаив злобу на, как он считал, предательство со стороны «неблагодарной республики торговцев селедкой». Зимой 1668 г. армия под командованием принца Конде заняла Франш-Конте, что дало Людовику дополнительные козыри на переговорах. Тем не менее Людовик XIV стремился пока поддерживать добрые отношения как с Англией, так и с Нидерландами. Он поэтому был вынужден пойти в 1668 г. на заключение Аахенского мира, лишь отчасти достигнув поставленных целей.

Людовик XIV оказался перед выбором удержания либо завоеванной части Фландрии (Южные Нидерланды), либо Франш-Конте. Он предпочел сохранить земли и крепости во Фландрии, рассматривая ее как плацдарм для будущих наступательных войн. Сохранение оставшейся части Южных Нидерландов за Испанией было гарантировано Англией и Голландией. Франш-Конте возвращалось Испании. Некоторые из перешедших к Франции по Аахенскому договору городов в Южных Нидерландах (Лилль, Шарлеруа и др.) представляли собой анклавы на территории, оставшейся в руках испанцев, а, напротив, испанские крепости — анклавы в районах, перешедших к Франции. Граница, установленная в 1668 г., явно носила временный характер.