Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

В изучении истории большинства европейских государств XVIII в. проблемы, связанные с «просвещенным абсолютизмом», или «просвещенным деспотизмом», заняли без преувеличений центральное место. Многие историки Германии, Австрии, Испании, Португалии, Италии, Скандинавских стран, а также видные представители дореволюционной русской исторической школы, например Н. А. Кареев, М. М. Ковалевский, старались представить политику «просвещенных деспотов», проведенные ими реформы как своего рода альтернативу буржуазной революции. Великую французскую революцию они объясняли в большей или меньшей степени тем, что во Франции попытки ввести «просвещенный абсолютизм» (Мопу, Тюрго, Неккер) из-за сопротивлении консервативных сил потерпели полную неудачу. Н. А. Кареев считал, что общество можно преобразовать двояко: либо снизу, силой народного движения, либо сверху, путем действия государственной власти, поэтому для него «просвещенные деспоты» XVIII в. были «как бы предшественниками революции, поскольку и они, и революционные деятели иногда ставили себе одни и те же задачи и исходили из одних и тех же идей»[118]. Он писал: «У просвещенного абсолютизма и революции было много общего, вследствие чего оба явления можно подвести под одно общее понятие преобразовательного движения XVIII века под знаменем общественных идей этого столетия»[119].

В 30-е годы нашего столетия историки Западной Европы сделали попытку комплексно и всесторонне изучить проблему «просвещенного абсолютизма», выйдя из географических рамок Европы и временных рамок XVIII столетия. Попытка оказалась неудачной, поскольку «просвещенный абсолютизм» в конце концов рассматривался здесь не как конкретное историческое явление европейской истории XVIII в., эпохи начинающегося перехода от феодальной к капиталистической формации, а как модель государственного вмешательства в экономическую и политическую жизнь с использованием просвещения, науки, философии. «Просвещенный абсолютизм» был «обнаружен» и в глубокой древности, и в новейшее время не только в Европе, но и на других континентах. В это понятие включили и деятельность Перикла в Древней Греции, и Макиавелли, и революцию Мейдзи в Японии, и даже фашистскую диктатуру Муссолини в Италии. После второй мировой войны этот антиисторический подход был отброшен и основное внимание историков сконцентрировалось на конкретноисторическом изучении реформ, проводившихся в 1740—1780-е годы в ряде европейских государств. В последние десятилетия к проблеме «просвещенного абсолютизма» заметен стойкий интерес и зарубежных и отечественных историков. Значительным достижением стал, в частности, выпуск в 1985 г. коллективного исследования «Просвещенный абсолютизм» под редакцией А. Собуля и Б. Кепечи[120].

Суть политики «просвещенного абсолютизма» состояла в том, чтобы, не меняя по существу государственных форм абсолютной монархии, в рамках этих форм, сверху проводить реформы в экономической, политической, культурной областях, направленные на модернизацию, устранение наиболее одиозных, устаревших, явственней всего тормозящих движение вперед проявлений феодального порядка.

Реформы «просвещенного абсолютизма» прежде всего диктовались объективно назревшими потребностями преобразования всего Европейского континента на началах новой социально-экономической формации — капитализма. Усиливающаяся необходимость перемен, необходимость объективная, во все большей степени осознавалась мыслящими людьми той эпохи. Нравственным стимулом таких реформ была получившая распространение идеология Просвещения, ярче всего представленная во Франции, призывавшая подвергнуть все суду разума и перестроить общество на разумных началах. Для французских просветителей Англия и Голландия, несмотря на явный упадок последней, упадок, впрочем, относительный (просто Нидерланды вернулись в разряд держав второго ранга в силу своих размеров и численности населения), были эталоном для подражания (Вольтер, Монтескьё).

Еще одним важным доводом, который во многом способствовал убеждению в необходимости реформ сверху для усиления собственного государства, был пример петровской России. Далекая, плохо известная Московия, как часто по традиции именовали в Западной Европе возникшее на востоке континента огромное государство, в результате преобразований конца XVII — первых десятилетий XVIII в. превратилась в первоклассную могучую великую державу — Российскую империю. Не случайно именно Вольтер, главный проповедник идей «просвещенного абсолютизма», видел в Петре Великом образец того идеального монарха, который своей властью может преобразить страну на началах разума.

Просветительские и реформистские идеи были восприняты различными группами привилегированного феодального класса, интерпретировавшими их в соответствии с собственными интересами. Проблемы, которые все острее и острее ставила перед ними усложняющаяся действительность Европы XVIII в., усиливали осознание необходимости перемен, реформ, хотя здесь еще не ставилась и не могла ставиться задача смены феодального строя чем-то новым.