Европа перед катастрофой, 1890–1914

Собственность существует давно, наполняя мир пороками и озлобляя человека против человека. Но рано или поздно приходит время для переворота. Все социальные язвы, продукты капитализма – бедность, невежество, расовые предрассудки и войны, являющиеся еще одной разновидностью капиталистического насилия, – будут уничтожены, и установится социальная гармония. Освободившись от ложного патриотизма, трудящиеся, связанные невидимым братством, не будут воевать друг против друга. Избавившись от алчности и отчаяния, порождаемого капитализмом, каждый индивид сможет развиваться всесторонне и в полной мере, защищенный коллективной системой необходимых для этого средств и свобод.

Социализм как воплощение нового и более достойного образа жизни представлялся неким священным идеалом, для служения которому требовалась нравственная чистота. Виктор Адлер, убежденный во вреде алкоголя для рабочего класса, призывал к трезвости и подавал личный пример. Социализм стал депозитарием для громких и красивых слов. Анжелика Балабанова, юная русская революционерка, наслушавшись ораторов-социалистов в бельгийском парламенте, написала: «Парламент казался мне священным местом, где Знание, Правда, Справедливость… борются против сил Тирании и Угнетения ради лучшего будущего для рабочего класса».

Цель воодушевляла, придавала жизни осмысленность, подменяя обыденные мотивы вроде личных амбиций и стремления к наживе. Партийные активисты и организаторы в ранние периоды трудились задарма. У движения социалистов не имелось денег, не было и коррупции. Оно не предоставляло средств для существования и источники дохода, поэтому его лидеры были преимущественно идеалистами. Для них это было дело всей жизни, а не карьера. Оно давало пищу для ума и обладало способностью сплачивать людей, несмотря на языковые и национальные барьеры. На одном конгрессе социалистов испанский лидер Пабло Иглесиас говорил столь пламенно и убежденно, что аудитория, не понимавшая ни одного слова, постоянно взрывалась бурей аплодисментов ⁹. Рабочим, все чаще и уже миллионами отдававшим социалистам свои голоса, социализм помогал самоопределиться и научиться самоуважению. Трудящийся больше не был ничтожной и анонимной частью стада, а ощущал себя гражданином, имевшим собственное место в обществе и собственную политическую принадлежность. В отличие от анархизма, социализм давал рабочему партию, в которую он мог вступить и добиваться своих целей законными средствами.

Социализм привлекал и таких людей, как итальянец Амилькаре Чиприани ¹⁰, участвовавший в учредительном конгрессе 1889 года. Прирожденный бунтарь, он сражался в рядах «красных рубашек» Гарибальди, затем волонтером вместе с повстанцами Крита воевал против Турции, а в 1893 году поднимал всеобщую забастовку в Брюсселе. «Красавец в накидке с капюшоном, в мягкой фетровой шляпе, с черной бородой, в которой сверкала седина, и пламенным взглядом», он всегда носил с собой саквояж, «в котором наверняка было больше не туалетных принадлежностей, а взрывчатки… приготовленной для сражений в любом районе мира во имя революции».

Социализм притягивал и людей из высшего общества, чью совесть тревожила социальная несправедливость. К их числу относился американец Роберт Хантер, женившийся на дочери банкира-филантропа Ансона Фелпса Стоукса. Как и многих других представителей этого класса, Хантера взволновали обличительные статьи макрейкеров, и он, задумавшись над истоками и средствами искоренения социального зла, заинтересовался социализмом. В 1904 году двадцативосьмилетний Хантер сочинил классическое эссе «Бедность»¹¹. С характерной для его времени эмоциональностью он описал итальянскую долину, «ласкавшую взгляд улыбчивыми живописными садами на террасах горного склона и терзавшую душу изможденными лицами мужчин, женщин и детей с огромными печальными глазами и впавшими щеками». «Бог мой! – восклицал автор. – Разве одна эта долина Тирано не научит социализму?.. От лиц, глядящих на вас, когда вы едите, и от самой еды – тошнит… Любой человек, у которого есть сердце, станет социалистом в Италии».