Европа, тюрки, Великая Степь

А предпринять надо — время не ждет. Всадники уже близко, около Дербента. Молва о них всколыхнула христианские общины — предсказание Христа, вот оно — свершилось!..

Человек явно незаурядный и очень религиозный, конечно, увидит в этом особый знак, он пойдет искать божественных всадников. Они спасут христианство и христиан. Поэтому именно христиане (и никто другой!) вышли тогда на политическую арену.

Но кто же был тем первым?

Великий просветитель Армении

…Теперь от предполагаемых (гипотетических) вернемся к реальным событиям на Кавказе: Фавст Бузанд и другие историки весьма точно описали случившееся.

В стан всадников, которые захватили Дербент, пришел юный епископ Григорис. Он представился царю кипчаков и, встав перед войском, начал проповедовать Христово учение о спасении… Стоп. Прервем повествование Фавста Бузанда. В нем нарушена логика!

Неужели вот так, сразу к царю кипчаков обратился Григорис? А кто бы позволил ему, безусому чужестранцу?.. Видимо, что-то очень важное предшествовало всему этому, о чем летописец не знал… Важно было понять, как Григорис обратился к царю кипчаков, на каком наречии? Армянский и тюркский языки абсолютно разные… И проповедь на армянском перед тюрками была бы пустым звуком… Не спасало и присутствие переводчика, ибо, как известно, начало добродетели — язык!

Выходит, не о проповеди там шла речь. А о чем-то ином. Например, о важном сообщении: лишь в этом случае его бы представили царю. Возможно, Григорис произнес несколько заученных тюркских фраз. Возможно, передал послание, написанное на языке тюрков. (Именно тюрков. Этого требовали дипломатический этикет и необходимость быть правильно понятым.) Но в чем мог состоять смысл сказанного им?

Понять это мне помог сам Григорис, его биография… Он был внуком Просветителя Григория, личности легендарной в Армении — масштаб его величайшего, истинно пророческого деяния, думается, еще не осознан в полной мере ни в самой Армении, ни в мире.

Это ему, Григорию — деду Григориса, первому явилось на небе Знамение Божие в образе креста, это он позже на царской колеснице, украшенной золотом и драгоценными камнями, в сопровождении князей и пышного войска прибыл в Кесарию. Чтобы дать крест Европе! Потому что это он, Григорий Просветитель, вспомнив Апокалипсис, впервые мысленно соединил тюркский крест с вестью о Мессии… И Небо подтвердило правильность его мысли.

Григорий Просветитель родился в 257 году, он перс, потомок парфянского царя, сын Анака. Его отец, участвуя в дворцовой интриге, убил правителя Армении Хозроя. По закону полагалось уничтожить род цареубийцы. Но кормилица вырвала из рук палачей невинного младенца Григория и скрылась с ним. Долго она странствовала с ребенком на руках, скрываясь от преследователей, наконец дорога привела ее к дому Бурдара и Софии, людям богатым не только деньгами, но и состраданием. София, примерная христианка, взялась воспитывать Григория.

Судьба во всем улыбалась юноше. Его врожденное благородство восхищало, притягивало людей — проповеди Григория во славу христианства передавались из уст в уста, о них говорили в хижинах и во дворцах… Но как часто бывает, слава одного вызвала зависть у других, особенно среди правителей. Их чаша терпения переполнилась к 30 марта 287 года, тогда, видимо, вспомнили о преступлении отца Григория. Этого оказалось достаточным, чтобы отправить проповедника в ссылку. На биографию Григория легла непроницаемая завеса. Где он точно был? Неизвестно.

В житии святого о тех днях говорится лишь, что его на четырнадцать лет посадили в ров со змеями… При упоминании о змеях я невольно оживился, оно заставило вспомнить «змеиные города» из скандинавских новелл.[110] Тем более, что «змеиных» истязаний в Закавказье не устраивали ни до, ни после Григория. Оставалось предположить, что налицо устойчивое иносказание, истинный смысл которого за века забылся.

Понятие «змеиный ров» скрывало явное иносказание, связанное с тюрками. Опять кипчаки? Конечно. К ним и сослал правящий тогда в Армении царь Тиридат опасного проповедника Григория, имевшего очень большую популярность в народе… Иных решений у царя и не было. Убить Григория нельзя, это вызвало бы волнения и в без того беспокойной стране. Заключить его в темницу в самой Армении значило бы способствовать популярности проповедника, который не умолк бы и в темнице. Отправить на Запад, поближе к Риму? Но царившие там христианские настроения пошли бы во благо изгнаннику. Ссылка в Персию была вообще противопоказана: перс по крови, потомок Анака, убившего армянского царя, Григорий в Персии имел шанс превратиться в национального героя.

У царя Тиридата был один-единственный выход — тайно продать Григория в рабство или просто сослать его к кипчакам. Уж они-то точно не оказали бы почтения сыну человека, убившего царя Хозроя — первого союзника степняков на Кавказе!