Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг.

1. Парижская конференция. Совет четырех. Вожди. Клемансо. Ллойд-Джордж. Вильсон. Причины преобладания Клемансо

Я сорок семь, лет ждал этой минуты», — сказал Клемансо, прочитав телеграмму, в которой маршал Фош доносил ему, что Эрцбергер и его товарищи только что подписали условии перемирия. О намерениях и достижениях правителей Антанты я буду говорить впоследствии, во втором томе, когда обращусь к систематической истории осуществления Версальского трактата. Здесь же в немногих словах напомню о том, в каком умонастроении победа застала Клемансо, Ллойд-Джорджа и Вильсона, трех человек, в руки которых главным образом и перешли в тот момент судьбы Германии и всех ее союзников, вместе с ней подвергшихся неслыханной катастрофе.

Лично для Клемансо победа над Германией знаменовала возможность обессилить если не навеки, то хоть надолго опасного соседа. В Германии живет лишних двадцать миллионов человек, говаривал он. Таким образом, одержанная победа должна была тем или иным способом покончить с этими «лишними» немцами. В прочный мир на иных основаниях он не верил и, переиначивая фразу фон Клаузевица, что война есть продолжение дипломатии, но иными средствами, Клемансо бросил крылатое слово, что мир должен быть продолжением войны, только другими средствами. Поставить Германию в такое положение, когда эмиграция или вымирание обессиливали бы ее, — вот с точки зрения Клемансо идеал, который, быть может, недостижим, но к коему надлежит стремиться. Но круги, стоявшие за Клемансо и старавшиеся влиять на его политику, смотрели на дело под несколько иным углом зрения.

Прежде всего промышленники десяти северных разоренных войной департаментов, владельцы заводов и копей желали полного покрытия за счет Германии всех убытков; представители финансового капитала, банков, биржи стремились к широчайшему развитию колоний, к укреплению французского влияния не только в Африке, но и в Азии, к установлению либо кондоминиума вместе с Англией над бывшими турецкими владениями, либо к возможно более полному сохранению Турции, но с непременным в обоих случаях условием — передачей французам Сирии. Средняя и мелкая буржуазия жаждала прежде всего прочной гарантии со стороны Германии; промышленники и представители мелкого ремесла желали ограждения от германской конкуренции. Сверх того давали себя сильно чувствовать особые интересы некоторых могущественных крупнокапиталистических групп: например, металлургические фирмы были заинтересованы в возможно более длительном использовании германских угольных богатств и, следовательно, в возможно более прочной оккупации берегов Рейна. Виноделы, а также фабриканты шелковых материй были заинтересованы в обеспечении за французским ввозом германского внутреннего рынка, т. е. в соответственных торговых договорах с Германией. Наконец, — на этом сходились самые разнохарактерные группы населения, — решено было требовать восстановления изрытых окопами и взрывами земель, постройки новых жилищ, восстановления разрушенных городов и деревень. «Немец заплатит» (l'Allemand payera) — таков был лозунг, авторство коего приписывается Клотцу, министру финансов в кабинете Клемансо.

Тяжко потерпевшая от войны Франция явилась наиболее ожесточенным врагом Германии после войны. Клемансо мог быть наперед уверен, что чем более жестокие условия он поставит Германии, тем больше одобрения это вызовет среди парламентского большинства. Крестьянские массы не только на севере, где они были непосредственно заинтересованы в получении денег на восстановление жилищ и полей, но также и в центре и на юге, стояли за возможно более крутые условия мира; им внушили, что только таким путем можно надеяться на уменьшение налогового бремени. Что касается рабочего класса, всегда весьма мало влиятельного во Франции во всех вопросах международной политики, то здесь голоса о международной солидарности рабочих, о необходимости дать отпор торжествующему империализму и т. д., правда, раздавались время от времени, но никакой реальной силы не имели. Да и воспоминания о Брест-Литовском мире жестоко вредили Германии именно в рабочих кругах Франции.

Поэтому пункты перемирия, по которым Германия обязывалась убрать из России все свои войска и отказаться от Брест-Литовского мира, произвели среди части французских рабочих весьма благоприятное впечатление. Вообще никакого единства настроения относительно Германии во французском рабочем классе не было. И германская революция тоже в данном случае мало помогла делу: новые правители Германии — Эберт, Шейдеман, Густав Носке — все это были наиболее непопулярные в международном пролетариате имена, люди, которых в течение всей войны называли «социалистами его величества Вильгельма II». Словом, все обстоятельства сложились так, что Клемансо оказался бесконтрольным владыкой, имевшим полную возможность действовать от имени Франции, не считаясь ни с какими внутренними задержками или препятствиями.