Европа в средние века

Самым замечательным следствием последнего было пришедшее вслед за каролингским возрождением IX в. и Оттоновым возрождением тысячного года новое и еще более мощное возрождение. Оно наполнило новой жизнью остатки римского наследия, оживило его гуманистическое начало. Это хорошо заметно на примере памятников Льежа. На примере бронзовых украшений на наружной стороне купели, ритуального орудия крещения, являющегося таинством обновления, затрагивающим не узкий круг избранных, как это можно сказать о клюнийских литургических службах, но распространяющимся на весь род человеческий, — где бронзовые фигуры выглядят самым правдоподобным образом. Были разорваны все путы, не дававшие ста годами ранее местным мастерам, состоявшим на службе императора, отходить слишком далеко от привычных образцов, давая волю собственному творческому темпераменту. Искусство периода возрождения XII века отличается свободой и смелостью. И среди новообращенных находится место и для философа: действительно, в своем порыве латинский христианский мир теперь не боится обращаться ко всей совокупности знаний, которыми располагали язычники.

Итак, повсюду мы видим человеческие лица, постепенно оживающие под дуновением жизни. Такие изображения во множестве появляются в бенедиктинских монастырях, их назначение в том, чтобы медитация монахов воспаряла ввысь, восходя от образа к образу. С изображениями людей соседствуют изображения природы — растений и животных. Эти изваяния представляют творение сведенным к весьма простому, правильному, рациональному плану, соответствующему Божественному замыслу в момент сотворения мира. Подобным же образом человеческое общество предстает в своих идеальных структурах, согласных с волей Господа: три сословия — крестьяне, рыцари, духовенство, причем первые два подчинены монахам, взирающим на мир, от которого они отделились, с высоты своего совершенства. Художественные воплощения их размышлений, украшающие монастырские галереи, обнаруживают две тенденции, одна из которых принадлежит прошлому, а другая будущему, — их противоположность проявляется с тем большей силой, чем большую скорость набирает прогресс. С одной стороны, в них звучит эхо Евангельского послания, которое, рисуя сцены из жизни Иисуса, призывает не пренебрегать плотью, являющейся частью личности каждого человека, как и частью личности самого Христа. С другой, — сказывается не выветрившийся дух древнего пессимизма, склонный к осуждению всего, что не является чисто духовным, неизменно видящий повсюду козни сил зла и изобличающий зло в малейших проявлениях телесности — на основании многочисленных признаков, роящихся среди кошмаров, порожденных неудовлетворенностью. Клюнийские монахи были настоящими сеньорами и гордились этим. Их искусство — это искусство вельмож. А то место, которое в них занимало изображение греха, например изваяния чудовищ, теснящихся на центральной колонне портала церкви в Суйяке, свидетельствует о том, в какой мере в нем запечатлелась жестокость той цивилизации, что нарождалась среди царившего вокруг насилия.