Европейская мечта. Переизобретение нации

Вот почему я говорю в этой книге о «европейской мечте». Под ней я понимаю четыре урока, усвоенные странами ЕС после 1945 года. В этих уроках я вижу основу и перспективы Европейского союза, который по-прежнему предлагает общее видение будущего. Проект ЕС включает в себя 1) мирный проект: вместо милитаризированной экономики – экономическое сообщество, 2) демократический проект: вместо диктатур – установление демократии, 3) диалогическую мемориальную культуру: самокритичный взгляд на историю, признающий собственные преступления, и 4) права человека: защита беженцев и меньшинств. Благодаря этим четырем урокам был создан совершенно новый, ранее не существовавший тип нации, я называю его – «гражданская нация», которая в союзе с другими гражданскими нациями ставит свои конституционные принципы на общую основу и тем самым делает их объектом взаимной критики, свидетельства и защиты. Благодаря этому немецкая нация преодолела свою историю как воинственной, агрессивной и геноцидальной нации и была принята в ассоциацию гражданских наций.

Красной нитью через всю книгу проходит тезис о том, что демократия укрепляется самокритичной мемориальной культурой и, наоборот, упразднение демократии ведет к историческому ревизионизму. Последнее нашло отражение в форме сопротивления истории, которое казалось уже преодоленным Германией. Мемориал жертвам Холокоста в Берлине был объявлен «памятником позора», что сопровождалось стремлением представить историю очищенной от вины и преступлений. С точки зрения АдГ, апеллирующей к гордости и силе нации, эти события впредь не должны больше влиять на самооценку немцев.

Такой сдвиг вправо, происходящий сегодня во многих государствах – членах ЕС, ведет к выхолащиванию и предательству принципов Европейского союза. Не только в Европе, но и во всем мире нации снова становятся националистическими и воинственными; и далеко не ясно, как вернуть их приверженность к гражданской конституции. Что мы вообще можем противопоставить этой тенденции? Есть ли альтернатива национальной гордости, опирающейся на чеканные образы врага и забывающей о жертвах собственной истории? Путь, который здесь открывается и который представлен в этой книге в многообразных примерах, связан с третьим уроком истории – самокритичной мемориальной культурой. Она восходит к 1980-м годам и основывается на осознании того, что нации с помощью своих исторических воспоминаний могут создать совесть, которая формирует их представление о себе и делает их нравственными и ответственными за будущее. У этой самокритичной мемориальной культуры, которая не только прославляет героев, но и чтит память о жертвах, пока еще очень короткая история. Но у нее, возможно, большое будущее, потому что во всем мире все чаще задаются вопросами: кому принадлежит история? Кто ее пишет? Кто ее собеседник, а кто лишен голоса? Очень важно на этом пути прислушаться к голосу чернокожего борца за гражданские права Джеймса Болдуина, выступившего в 1960-е годы за включение истории рабства в американский национальный нарратив: «История, которую, похоже, никто не знает, это не только то, что читают. И касается она в первую очередь не прошлого. Напротив, великая сила истории в том, что мы несем ее внутри себя».

Алейда Ассман, февраль 2022 г.

Предисловие к первому изданию

Европа издавна привыкла видеть себя в льстящем ей зеркале. Она мнила себя омфалом, Пупом Земли, колыбелью цивилизации, откуда разнообразнейшие достижения культуры распространились по всему миру. Такой популярный «автопортрет» Европы до сих пор представляет ее оплотом разума, свободы и демократии. Однако неевропейцы видят в нем проявление «идеологии европеизма». Сегодня мы, естественно, знаем, что именно в Европе брали свое начало национал-социализм и сталинизм, приведшие к многочисленным разрушительным последствиям. Но до сих пор почти не обсуждается то обстоятельство, что цивилизованные европейцы веками считали себя привилегированной расой господ, оправдывая этим принижение других народов и культур. Противопоставление «варварских» и «цивилизованных» культур использовалось для разделения людей на различные группы не только в миссионерских целях или ради приобщения к цивилизации, но также для их порабощения и эксплуатации. Все это не просто история, а в известной мере наша современность, ибо мы живем в тесно взаимосвязанном и одновременно полном глубокого неравенства мире, который создан европейским империализмом. Новое в этой ситуации, как полагает Панкадж Мишра[1], лишь то, что другие теперь тоже пишут собственные истории. Европа больше не может довольствоваться рассмотрением исключительно собственной истории, в условиях глобальных связей ей приходится учитывать существование других наций вне Европы. Мишра резюмирует: «Подготовлена почва для более сложных форм представлений о себе, которые свободны от самодовольства, национальной мифологии и расового высокомерия»[2].